— Сидеть, Найка! Жди меня здесь.
Чтобы ей не было скучно Астахов отдал лайке всю оставшуюся рыбу и двинулся в ту сторону, куда ушел финансист. Жалобный собачий скулеж проводил его в путь.
Семен думал, что скоро догонит финансиста. По его мысли тот должен был просто обойти его ночлег и дальше двигаться вдоль реки, но уже через час охотник понял, что Золотов движется просто куда то в тайгу, не заботясь о том чтоб выдержать точное направление. Астахов все меньше и меньше понимал этого человека. А Золотовым двигал самый обычный страх. Он и лодку бросил из-за того, что ему казалось что вот-вот его догонит охотник. Странно, двадцать дней назад финансист не чувствовал опасности со стороны Астахова, больше какое то любопытство и непонимание. Но с течением времени Золотов проникся каким-то священным ужасом в отношении бывшего геолога. Прежде всего он не понимал его. Ставя себя на место Астахова он прежде всего бы убил именно его, Золотова, а потом уж и всех остальных. Семен же, как казалось, вообще никого не хотел убивать. Он стрелял по рации, по лодочному мотору, но не трогал людей.
Золотов представлял себе какую ненависть должен испытывать этот человек к нему лично, особенно после того, как его пытались убить Паша и полковник, и именно это гнало миллионера в глубь тайги. Без компаса и карты он шел вперед не понимая куда, лишь бы быть подальше от этого человека, лишь бы оттянуть час неизбежной расплаты, неминуемость которой он в глубине души осознавал.
Несмотря на то, что Астахов к этому времени находился в гораздо более хорошем физическом состоянии, он так и не догнал в этот день миллионера. Порой он приближался к нему совсем близко, видел вдалеке, между сухих деревьев приметную красную куртку, но никак не мог сократить это расстояние. А к вечеру они вышли в зону живой тайги.
Даже Золотов воспринял это как праздник. Зелень хвои, шум в кронах деревьев, вновь появившиеся голоса птиц — все это подняло его настроение. Вот только сил оставалось все меньше, и часто оглядываясь назад финансист все чаше и ясней видел появляющуюся на вершинах и склонах сопок фигуру охотника. На время это подстегивало Золотова, но со временем он шел все медленней и часто начал падать. Ноги отказывались идти, на одной из сопок судорога свела икру левой ноги и он со стоном покатился вниз по склону. Отлежавшись немного и помассировав ногу Золотов прошел еще немного, но вскоре понял, что ногу неизбежно сведет опять.
— Что, все?! — вслух спросил он сам себя, и сам же ответил. — Нет, не дождешься.
Он прохромал еще метров пятьдесят до громадной выскори — вывернутого огромным пластом корней упавшей ели. Там он снова перевел дух и, вытащив из кармана пистолет и передернув затвор, начал ждать охотника.