И серебряные решетки, место, где, по словам Зардалу, находится дастлах, запах химикалий…
И голос, в отчаянии взывающий из мрака.
То есть получается, что Бей держит за серебряной решеткой всего одного пленника?
— Мои дети не помнят себя. при виде добычи…
Джеймс вздрогнул, как будто тот мог прочесть его мысли.
— Да, я действительно полагаю, что лучще тебе посидеть в своей комнате. И если кто-нибудь позовет тебя (кроме меня, разумеется), не откликайся. Дорогой мой… — Унизанной перстнями правой рукой Бей огладил щеку Зардалу. — Поручаю тебе отвести гостя в его покои. — Он взял шарф, которым раньше были завязаны глаза Эшера, и протянул его птенцам. — А потом будь добр проводить моего другого гостя наружу — до обычного места встречи. И помни, я узнаю, если с ним случится что-нибудь дурное! — Улыбка Бея была холодна, как и его хватка. — Я буду очень недоволен. Ты понял меня?
Зардалу склонился вновь, изогнувшись всем своим бескостным телом. Завитые волосы, упав, свисли до полу.
— Я все понял, господин!
— Войди. — Олюмсиз-бей кивнул кому-то скрывавшемуся во мраке дверного проема и далее перешел на вполне современный немецкий язык без каких бы то ни было признаков архаичности. — Вот он выведет тебя наружу. Я гарантирую, что у тебя нет причин его бояться.
— Я не испытываю страха, пребывая в вашем доме, как и в любом другом месте, если нахожусь под вашей защитой, мой господин. — И из темноты выступил Игнац Кароли. В безукоризненном светло-коричневом костюме он выглядел здесь просто нелепо. Как Томми в форме цвета хаки, угоди он каким-нибудь чудом в битву при Марафоне. На секунду венгр задержался перед Эшером и окинул его внимательным взглядом карих широко расставленных глаз. Затем повернулся и поклонился Олюмсиз-бею: — Могу ли я быть уверен в том, что прощен, мой господин, и что согласие между нами возможно?
Бей устремил на него загадочный взгляд. Он по-прежнему опирался на алебарду, по лезвию плавали блики.
— Посмотрим. Как говорится, все в руках Аллаха.
— He вижу, почему бы ему не пойти с нами! — Маргарет Поттон покинула вслед за Лидией посольскую карету и, сопровождаемая лакеем-греком, устремилась за внушительной леди Клэпхэм, высокой тощей дамой с лошадиным лицом. Лидия склонна была считать, что именно леди Клэпхэм является здесь истинной главой британского дипломатического корпуса. — Вы можете представить его как своего кузена. Вы же сами в беседе с сэром Бернуэллом сказали, что у вас есть кузен а Константинополе. Я еще подумала, что это хорошая идея…
— Я сказала ему так на тот случай, если в их знакомстве возникнет острая необходимость, — терпеливо ответила Лидия, более позабавленная, нежели рассерженная словами Маргарет. — Я не имела в виду дипломатический прием во дворце.