С безмерным изумлением он обнаружил себя не смеющим это сделать.
И более того: каждую свою ночь, проводимую теперь уже в пустом доме, Альфий ни на минуту не расставался с пультом. В его душе существовала до поры запретная зона и вот – она оказалась вывернута вдруг вся наизнанку страхом! Подавленное взяло реванш. И неотступно нашептывало теперь: пульт – единственное твое средство остановить созданное тобой чудовище!
И потная дрожащая ладонь стискивала – как утопающий ту самую соломинку – угловатый пластик. И только тогда палач – терзающий изнутри кошмар – несколько отступал…
Кинестетическая память сильна у таких натур. Как будто сами кончики пальцев Альфия хорошо помнили, насколько беспрекословно повиновался всем их движениям хитиновый механизм, имитирующий живую смерть. Альфий верил, что волю, поселившуюся в голлем в результате вышедшей из-под контроля магии, сумеет переломить электронный импульс. Он в это верил? По крайней мере – надеялся. И эта последняя надежда позволяла ему хоть несколько взнуздать страх.
16
Легко вообразить развитие событий в ту ночь, последствия которой обсуждались потом столь долго.
Луна была тогда полной, а небо ясным. Но Альфий жег электричество, разумеется, не полагаясь на этот неверный свет. Измученный хроническими недосыпаниями, сидел он, бездумно вперив глаза в черное пустое окно, как некогда Велемир. И многодневная щетина покрывала его лицо. И также остывал в кружке перед ним позабытый чай…
Альфий зажимал в руке пульт. Недавно появившаяся привычка, ставшая неизбывной… Сознанием учителя попытался овладеть вкрадчивый, хитрый сон. Альфий дернулся. И взбросил резким движением к лицу руку с пультом. И он увидел тогда, что указательный его палец, переместившийся словно бы сам собою… поглаживает кнопочку «старт»!
– Хватит!
Учитель грохнул кулаком левой по столу и засунул пульт глубоко в карман.
– Падаль! Он словно бы постоянно держит в своих клешнях мое горло! Протухшая дырявая оболочка, набитая проводами… и моей дурью! Но теперь – хватит!! Я искрошу тебя в пыль!
Альфий вздрогнул. Так сильно отдалось эхо голоса его в пустых комнатах. Он залпом осушил кружку и вскочил, толкнув стул. И судорожно метнулся в сени, где выхватил из темноты ящик с инструментами. И вытряхнул со звоном и грохотом содержимое его на пол и замер над образовавшейся россыпью отблескивающего металла.
Выискивая топор.
И вскоре, сжимая топорище в руке, Альфий пересекал двор, весь залитый лунным светом. И тень, изламывающаяся перед ним в такт шагам, напоминала суставчатое чудовище…