— Может быть, вы осмотрите и выберете несколько кобылок, а потом выстроите их передо мной в ряд, чтобы я сделал свой выбор? Конечно, это не так уж легко, учитывая слухи о моих странностях, распространяемые в лондонском обществе. Но самые расчетливые семьи наверняка будут держать своих девственниц подальше от меня.
— Не говори непристойностей. — Мать с жестом отвращения поставила свою чашку.
— Сначала грубости, затем непристойности, — заметил он. Его терпение иссякало. — В самом деле, мадам, удивительно, что вы вообще терпите мое общество.
Она нахмурилась. — Я…
— Вам нужны деньги?
— Нет, я…
— Тогда у вас есть какое-нибудь срочное дело, которое вам требуется обсудить со мной?
— Лазарус…
— Ничего не случилось? — перебил он. — С вашими землями или слугами?
Она молча смотрела на него.
— В таком случае, боюсь, я должен уйти, леди Кэр. — Он встал и, не глядя ей в глаза, поклонился. — Желаю вам доброго утра.
Он был уже у двери, когда она сказала:
— Ты не знаешь. Ты не знаешь, каково это было.
Он стоял спиной к ней и не повернулся, чтобы ответить.
Мэри Хоуп не становилось лучше.
Темперанс с беспокойством смотрела на кормилицу, Полли снова и снова пыталась заставить младенца взять сосок. Крохотные вялые губы младенца были раскрыты, но ребенок лежал неподвижно, его глаза не открывались.
Полли подняла глаза и печально взглянула на Темперанс.
— Она не сосет, мэм. Я почти не чувствую ее.
Темперанс выпрямилась, поморщившись от боли в спине. Сейчас казалось, что она хлопотала над Полли и ребенком уже целые часы. Полли сидела в старом кресле с ребенком на руках. Это кресло было самым удобным предметом обстановки в ее маленькой комнате.
Темперанс отдала его Полли, когда наняла ее как одну из кормилиц приюта. Кормилицы не жили в приюте. Они только брали подопечных к себе домой.
Поскольку Темперанс не могла следить за кормилицами, было очень важно найти женщин, которым она могла бы доверять, и Полли была лучшей из них. Немного старше двадцати, темноглазая и темноволосая кормилица была довольно хорошенькой. Она была замужем за моряком, который приезжал домой не слишком часто, однако успевал при этом завести со своей женой пару младенцев. Между его не слишком частыми посещениями Полли сама содержала и себя, и свое маленькое семейство.
Кроме кресла, в комнате Полли стояли стол и кровать с пологом, на стене висели дешевые картинки, изображавшие нарядно одетых леди. Над камином Полли повесила круглое зеркало, отражавшее тот слабый свет, который освещал комнату. На каминной полке расставила немногие принадлежавшие ей вещи: подсвечник, баночки для соли и для уксуса, чайник и оловянную чашку. В углу этой жалкой комнаты играли дети Полли — уже ходивший малыш и ребенок, только что научившийся ползать.