— Вы выглядите слишком молодо для этой должности, мисс Максвелл, — сочувствующе улыбнулась ей леди. — А Фуллертон‑Фоксов я не имею чести знать. Я возвращаюсь в Барнсли, где мой брат занимает пост помощника приходского священника. Я веду его домашние дела и помогаю в приходе. Меня зовут Аполайн Уэдж. — При рукопожатии ее рука оказалась плотной и суховатой. — Я очень рада, что встретила такую благовоспитанную леди среди этой грубой черни. — Мисс Уэдж окинула других путешественников уничтожающим взглядом. Особенно досталось мисс Даймонд.
Несколько изрядно подвыпивших пассажиров склонились у прилавка возле пивного бочонка и шумно беседовали. Хезер не терпелось уединиться, но еда на длинном столе еще только расставлялась. К тому же у нее было слишком мало денег, чтобы позволить себе роскошь заказать отдельную комнату и стол. Сумасбродства отца с юных лет приучили ее к осторожности, и к двадцати трем годам Хезер уже давно не смотрела на мир сквозь розовые очки.
Один из мужчин, споткнувшись на пороге, прокричал, что в соседней деревне ожидается бой петухов. Подвыпившая публика оживилась, и к радости Хезер вскоре все пьяницы отправились за дверь. После их ухода в комнате воцарились тишина и покой. Мистер «Член», сержант, Зу Даймонд остались и с вожделением следили за приготовлениями к ужину.
Мистер Пратт водрузил на стол блюдо с дымящейся свининой, а прислуга поставила рядом кувшин с пивом.
Хезер вместе с другими села за стол. К ее досаде, она опять обнаружила себя зажатой между дюжим сержантом Бэгберном и мисс Даймонд. Но, несмотря на стесненность обстановки, девушка с жадностью принялась за еду. Ей очень пришелся по вкусу сладкий чай, принесенный прислугой. Тепло от камина и горячая еда разморили молодую леди. Ее веки все больше и больше тяжелели.
— Я была на похоронах в Лондоне — очень печальное времяпрепровождение, — опустив вниз уголки рта, произнесла мисс Уэдж. Она сидела напротив Хезер.
— Сочувствую вам, — отвечала ей Хезер, но решила не делиться собственным горем: недавней смертью отца. Сестре помощника приходского священника наверняка не понравится то, что ее спутница не соблюдает траур, хотя шляпка самой мисс Уэдж едва ли годилась в столь печальных обстоятельствах. Просто Хезер не любила черное и полагала, что ее в Тэдкастере никто не знает, а значит, не сможет упрекнуть в отсутствии почтения к собственному отцу. К тому же, в таких стесненных обстоятельствах она не могла позволить себе роскошь обновить свой гардероб за счет траурных нарядов. Ее последние деньги ушли на приобретение самой необходимой теплой одежды.