Элизабет закончила играть, направила на шевалье взгляд, такой нежный, что он не смог его выдержать и отвернулся. Стоя около окна, он, по своей привычке, вглядывался в темноту за стеклом. Казалось, он был далеко, занятый своими мыслями. Она осторожно опустила крышку спинета.
— Какая муха тебя укусила? — сказал Юбер. — Почему ты не играешь? Устала?
— Мне показалось, что ты не слушаешь музыку. С некоторых пор ты стал таким рассеянным.
— Я внимательно ее слушаю.
— Но ты смотришь в окно…
— Надо тренировать зрение, чтобы видеть в темноте, как совы.
— Бог мой, зачем?
— А зачем тренируют руки и ноги? Я не хочу стать заплывшим жиром, подагриком.
— Мне кажется, тебе это не грозят. Я хочу сказать, что это не в твоем характере.
— Странно! Совы — птицы, чувствующие музыку. Они знают твой голос и подлетают всегда как можно ближе, чтобы тебя послушать. А сегодня нет.
— Потому что у них дела в другом месте.
— Ты думаешь, я выдумываю? А я их часто вижу садящими рядами и прислушивающимися.
— Ты мне рассказывал, что в прежние времена их считали посланцами богов.
Юбер был не глуп. Он видел, что ей хочется поговорить. Но разговоры нагоняли на него скуку. Особенно он ненавидел беспредметную болтовню. Заложив руки за спину, как его отец, он заходил взад и вперед по комнате. Скрипели голенища сапог. Шпоры отбрасывали отблеск на ковер, отражались на паркете. Юбер носил не обыкновенные шпоры, они у него были с большими позолоченными колесиками, такими, как на родовом гербе. Мадам Сурди оставила вышивание и вышла распорядиться насчет ужина. Ее очередное произведение осталось лежать на столике с изогнутыми ножками среди ниток, ножниц и подушечек с иголками. Полуприкрытые глаза Элизабет следили за молодым человеком. Улыбка коснулась ее губ, потому что шаги его становились все быстрее и быстрее.
— Юбер, пока мы одни…
— Мне кажется, что мы часто бываем наедине. Нас никто не беспокоит. Нет? Я думаю, пора ложиться спать.
— Куда ты спешишь, шевалье?
— Хорошо, я задержусь. Слушаю тебя.
— Ты стал таким сухим со мной…
— Думаешь, я не знаю, что тебя беспокоит?
— Ты ошибаешься, Юбер. Я не хочу ничего такого, что могло бы тебе помешать. Срок, о котором ты меня попросил, хотя он велик и причины его ты не объяснил, я приняла без особых колебаний. Но с тех пор прошли месяцы, а я не вижу, чтобы ты что-нибудь предпринимал. Я тебя не упрекаю, я только удивляюсь, что ты продолжаешь жить как обычно, ничто не меняется в твоих привычках.
— Да, я встречаюсь с друзьями, езжу на охоту, убиваю время, как могу.
— Я это и имею в виду.