— Бог мой, она падает!
Ландро обернулся и увидел, судя по эполетам, офицера, схватившегося за хвост лошади.
— Отпусти! — дико заорал Ландро. — Отцепись!
Кобыла подалась еще немного к краю, выгнула шею, напряглась, пытаясь удержаться. Внизу темная вода несла трупы людей и животных. Прямо под ними карета медленно погружалась вместе с бьющимися лошадьми и кучером, стоящим на крыше и протягивающим руки в напрасной надежде на помощь.
— Отпусти, дурак!
Ландро в ярости выхватил саблю и одним ударом разрубил хвост. Тримбаль от боли заржала, рванулась вперед и выскочила из опасной зоны. Офицер с частью хвоста в руке не удержался на ногах, упал на спину и исчез под ногами толпы или в реке. Ландро обхватил шею Тримбаль, крича ей в ухо:
— Прости, моя хорошая! Я тебя вылечу. Ничего, он вырастет еще лучше прежнего.
Выбравшись на другой берег, он стал огладываться и звать Десланда. Но напрасно. Он попал в поток ошалевших, ругающихся, бегущих людей, старающихся побыстрее удалиться от опасности. Единственным спасением для всех было соединиться с основной частью армии: русские могли в любой момент перейти реку и нанести решающий удар. Их ядра падали во все возрастающем количестве и все точнее. Десланд также успешно переправился и пытался найти Ландро, но обезумевшая толпа увлекла его к темнеющей у горизонта полосе леса.
Они встретились, уже потеряв надежду увидеть друг друга живыми и гораздо раньше, чем можно было ожидать. Им в голову пришла одна и та же мысль: покинуть эту безумную, бегущую в панике толпу потерявших рассудок от ужаса, голода, холода и страха смерти людей, беспорядочное скопление военных и гражданских повозок и присоединиться к Старой гвардии — единственному подразделению, сохранившему дисциплину и боеготовность. Ее сомкнутые плотные ряды, полные решительности и уверенности, сплоченные оказанной им честью сопровождать императора, шли твердой, грозной поступью, ощетинясь штыками и отбиваясь от наскоков партизан и атак казаков, как линейный стопушечный корабль проходит сквозь строй шхун и рыбачьих лодок. «Она будет сопровождать императора до самой Франции, — говорил себе шевалье. — Она одна». Эта мысль пришла и в голову Десланда, и многих других: солдат без офицеров, офицеров без солдат, тех, кто еще сохранил остатки здравого рассудка.
Они самопроизвольно организовывались в ряды, строились в колонны и шли пешим или конным строем за гренадерами императора. По пути к ним примыкали все новые и новые смельчаки, понимавшие, что только порядок может дать надежду на спасение. Все ждали, что русские вот-вот попытаются окружить остатки армии и нанести решающий удар, пленить Наполеона. Никто не знал, что те, хотя и преследовали неприятеля, сами понесли огромные потери и в равной степени страдали от голода и морозов. Потеряв сто тысяч человек, Кутузов не решился на новое сражение. Десланд и Ландро присоединились к гвардии в составе разных групп. В этот момент раздались выстрелы. Маршал Бертье попытался из примкнувших гусар, драгун, кирасиров и остатков польских улан составить эскадрон и развернуть его навстречу противнику. Но лошади, если бы им пришлось идти в атаку, были бы способны только на рысь, до того они ослабели. Они еле стояли на дрожащих ногах, за исключением нескольких малорослых мохнатых лошаденок, отбитых у казаков.