Не долго думая, Роговой вскинул свой пулемет ДП и с рук дал по ним две короткие очереди. Большинство упали в воду с пробитыми пулями спинами. Только двое смогли выбраться на противоположный берег. Николай машинально передернул затвор и поднял немецкий карабин. Прогремел выстрел. Дикарь вскинул руки и уткнулся лицом в землю. Перезарядив, Антоненко поймал в прицел спину последнего оставшегося в живых гуаро. Но тот, словно почувствовав дыхание смерти, резко бросился на землю и скрылся среди густых кустов. Запоздавшая пуля ударила в ствол дерева над его головой.
— Черт! Ушел, гад! — сплюнул Николай. — Вот и есть мой первый «дух» на этой земле! С почином!
Обернувшись к своим, у Николая чуть не вырвались все внутренности наружу от увиденного. Давно он такого не испытывал. Такое же состояние было у Рогового и Аксенова. Хотя стоявшие рядом с ним Сиса и Кукури, чувствовали себя нормально и смотрели на происходящее даже с интересом. На берегу лились реки крови. Воины уаминка и уанка, соревнуясь между собой, отрезали всем убитым и даже тяжелораненым гуаро, головы. Поскольку имевшиеся у них бронзовые ножи были не такими острыми, как стальные, этот процесс затянулся. Оторвав голову у очередного поверженного врага и измазавшись его кровью, воин дико кричал и прыгал от радости, как маленький ребенок, получивший заветную игрушку. И такими кричащими воинами был усыпан весь берег. Шум стоял неимоверный.
— Дикари! Настоящие дикари! Куда мы попали! — опустив за землю свой пулемет и сев рядом, Роговой схватился за голову.
— Зато, хоть не едят человечину, как предыдущие товарищи! Мать их! — ругнулся Аксенов. Ему стало противно смотреть на союзников. Даже на своих девчонок не смог глянуть, а повернулся лицом к реке.
— Возьмите, мужики, выпейте самогонки! — протянул им флягу Антоненко, предварительно сделав сам пару хороших глотков. — Не смотрите туда. Ничего мы сейчас не сделаем. Как говорил профессор Левковский: у каждого народа свои нравы. За один день их не перевоспитаешь. Придется пока смириться.
Вдруг за спиной они услышали шум и улюлюканье, как будто на охоте загоняли зверя в загон. Обернувшись на звуки, Николай увидел, что по берегу мечется молоденький дикарь гуаро. Пареньку было лет двенадцать-тринадцать, не больше. За ним с палками и дротиками в руках гонялись несколько освобожденных подростков-уанка, но никак не могли поймать. Видно еще не отошли от плена. Взрослые воины стояли кругом, но не трогали чужого пацаненка, а только пугали его, даря своим подросткам честь убить первого в своей жизни врага. Так получилось, что мальчишку зажали со всех сторон, ему не куда было бежать, кроме как на виракочей, что он и сделал. Увидев перед собой стоявшего неподвижно белого бородатого гиганта, парень бросился к нему, упал на колени и крепко обнял ногу. Шум вдруг резко оборвался, наступила тишина. Никто из воинов и гонявшихся за мальчишкой подростков не попытался даже приблизиться к виракочам. Дикарь выбрал сам свою судьбу, теперь право его убить принадлежит только виракоча.