— Но почему?! Рисовать можно и здесь, разве нет? Если вам нужно больше свободного времени, пожалуйста, я буду давать вам выходные, когда вы сможете рисовать в свое удовольствие. У нас пустует мансарда, — упавшим голосом добавил он, надеясь заинтересовать Вивьен хотя бы этим, — и мы могли бы переоборудовать ее под вашу мастерскую. Там очень светло и просторно, и вид оттуда просто превосходный!
Вивьен нахмурилась и опустила голову.
— Это очень мило с вашей стороны, Патрик, — она боролась с искушением сказать «да». — Должно быть, вы заметили, как хорошо дети и я поладили...
— О да! Мне очень нравится, как вы с ними ладите!
Из-за искренности его слов Вивьен было все труднее отказаться от заманчивого предложения.
Но работа, которую она получила, предполагалась как временная. На самом деле, ей даже нравилось, что Лиз дает ей лишь временные задания. Благодаря частичной занятости у Вивьен оставалось больше времени на занятия живописью. Она глубоко вздохнула и с сожалением произнесла:
— Нет, Патрик, спасибо, но я не могу...
— Понимаю.
Вивьен хотелось сказать: «Послушайте, я передумала и я остаюсь!» Ее мысли были в совершеннейшем беспорядке. Ей действительно нравились Сид и Одри, и за недолгое время, проведенное в доме Патрика, она к ним привыкла. Ей нравился Патрик... Нет, больше чем нравился...
Мне не следует испытывать к этому мужчине столь дикой первобытной страсти, подумала Вивьен, вспомнив о вечеринке, когда Патрик внимательно ее выслушал и нежно поцеловал. Потом вспомнила поездку домой и поведение Айрин.
После благотворительного бала Патрик пригласил всех на чашечку кофе. Потом Джарвис вызвался отвезти Айрин домой. Однако Патрик возразил брату, что это не его дело, и настоял на том, чтобы проводить Айрин самому.
Кипя и клокоча, Вивьен удалилась в спальню и пролежала там без сна не один час, беспокойно ворочаясь с боку на бок и стараясь уловить приближающийся рокот мотора. В конце концов она забылась чутким тревожным сном. Ей было досадно, что подкараулить Патрика так и не удалось, и теперь Вивьен не знала, в котором часу он вернулся домой. Возможно, он и не возвращался. Образ занимающихся любовью Патрика и Айрин преследовал Вивьен до утра, хотя перед сном она в который раз сказала себе, что их отношения не ее ума дело.
Досадная мысль надоедливой занозой сидела в ее памяти, и теперь, вспомнив свои ночные мучения, Вивьен решила оставаться несговорчивой до конца.
Голос Патрика вернул ее в реальность.
— Что? — встрепенулась Вивьен. — Что вы сказали?
— Зачем вам ехать в Нью-Йорк? — повторил Патрик.