Возле заведения Карахера образовалась толчея. Лошади, верховые и упряжные, стояли под навесом или Пыли привязаны к изгороди у колоды с водой. Три арендатора-португальца с фермы Бродерсона и двое рабочих из боннвильского железнодорожного депо, успевшие сильно захмелеть, сидели на веранде.
Из трактира то и дело выходили молодые люди, в одиночку или группами, вытирая губы тыльной стороной ладони. Настроение у всех было радостно-приподнятое, как вокруг кабака в праздничный день.
Повозки катились по улицам Боннвиля, и на каждом углу в этот поток вливались все новые подкрепления. Свежие силы подходили и по Верхней дороге, я Кьен-Сабе и Гвадалахары, а в самом городе к процессии присоединились мексиканцы испанского происхождения: смуглые молодые люди, гарцующие на лошадях, темноглазые девушки и пожилые женщины и черно-красных с желтым шалях, португальцы в новеньких синих комбинезонах, курящие длинные тонкие сигары. Появился даже отец Саррия.
- Гляди,- сказал Пресли.- Вон едут Энникстер с Хилмой. Ему вернули его чалую кобылу.
Хозяин Кьен-Сабе в высоких шнурованных башмаках и в широкополой шляпе военного образца, с сигарой в зубах ехал верхом рядом с бричкой, в которой сидели Хилма и миссис Деррик; правил лошадьми Вакка. Хэррен и Пресли сняли шляпы и поклонились.
- Привет, Прес! - закричал Энникстер через головы людей, привстав в стременах и маша рукой.- Здорово, а? Народу-то, народу! Слушай, когда охота
кончится и начнется пикник у костра, поехали к нам обедать. Я разыщу тебя и Хэррена. Привет, Хэррен, а где же Губернатор?
- Он не поехал! - крикнул в ответ Хэррен, под напором толпы отставший от Энникстера. - Остался со стариком Бродерсоном на ферме.
Длинная вереница повозок снова выехала на открытое место и рассыпалась по полям остермановского ранчо. Отовсюду, прямо по жнивью к месту сбора спешили всадники и самые разнообразные экипажи. Усадебный дом Остермана остался в стороне, к востоку, а полчища торопящихся гостей устремлялись туда, где на высоком месте развевался алый флаг. Вокруг него скопилось уже множество лошадей и повозок. Стали появляться распорядители. Хувен слез с телеги, приколол белую бляху к тулье шляпы и сел верхом на лошадь. Остерман в щегольском английском костюме для верховой езды галопом носился взад и вперед на своем лучшем чистокровном коне, перекидываясь с приглашенными шутками, подтрунивая над ними и поддразнивая их; большой рот растягивала приветливая улыбка.
- Останавливайтесь здесь! - оглушительно орал он, скача мимо Пресли и Хэррена и лихо размахивая хлыстом. Все стали останавливаться, лошадей повернули мордами на восток. Затем начали строиться. Охваченные волнением, потные распорядители носились взад и вперед, приказывая одному продвинуться вперед, другому осадить - их задача была выстроить полукругом все это великое множество участников облавы, придать бесконечному строю форму полумесяца. Фланги, находившиеся под командой специальных людей, были слегка выдвинуты вперед. Отъехав на некоторое расстояние, Остерман занял свое место в самом центре полукруга; он был несказанно счастлив находиться на ииду у всех, рисовался и то и дело горячил своего коня.