Итак, есть она, эта Госпожа! И не замечать её бесконечно — чревато… Перед тем, как обратиться к вершинам власти, ещё раз погрузимся в поисках Госпожи под землю вместе с героями романов Мамина-Сибиряка.
Шизофрения живёт под землёй
Вот, например, «Горное гнездо». Там описываются события до и после отмены крепостного права на Урале: «…Самым любимым наказанием…служила «гора», то есть опальных отправляли в медный рудник, в шахты, где они, совсем голые, на глубине восьмидесяти сажен должны были копать медную руду. Эту каторжную работу не могли выносить самые привычные и сильные рабочие, а «заграничные» в своих европейских обносках были просто жалки, и их спускали в гору на верную смерть… Вся эта чудовищная история закончилась тем, что из двенадцати «заграничных» в три года четверо кончили чахоткой, трое спились, а остальные посходили с ума».
Поистине! Великие люди умеют сказать просто о главном. В одном предложении — вся правда о шизофрении: туберкулёз и алкоголизация — её старшие и/или младшие брат и сёстра. Всё же следует разъяснить для глубины понимания, что названные «заграничными» были крепостными людьми, некогда посланными в Европу для обучения наукам, и имели несчастье вернуться на родину. Но вот выдержки из другого романа писателя («Три конца»): «Большинство из них переженились, кто в Париже, кто в Германии, кто в Бельгии. Мухин тоже женился на француженке, небогатой девушке, дочери механика… Всех «заграничных» рассортировали по отдельным заводам. Гений крепостного управляющего проявился в полном блеске: горные инженеры получили места писцов в бухгалтерии, техники были приставлены приёмщиками угля и т. д. Мухин, как удостоившийся чести обедать с французским королём, получил и особый почёт. Лука Назарыч ни с того ни с чего возненавидел его и отправил в «медную гору», к старому Палачу, что делалось только в наказание за особенно важные провинности. Первый ученик Ecole polytechnique каждый день должен был спускаться по стремянке с киркой в руках и с блендочкой на кожаном поясе на глубину шестидесяти сажен и работать там наравне с другими…
Нужно ли говорить, что произошло потом: все «заграничные» кончили очень быстро; двое спились, один застрелился, трое умерли от чахотки, а остальные сошли с ума. К этому тяжёлому времени относится эпизод с Сидором Карпычем, которого отодрал Иван Семёныч. Сидор Карпыч кончил сумасшествием, и Пётр Елисеич держал его при себе, как товарища по несчастию, которому даже и деваться было некуда. Уцелел один Пётр Елисеич, да и тот слыл за человека повихнувшегося…