— Считаешь, шаманы знают об угрозе?
Переложив депеши на столик, даже не предложив взглянуть ему самому, я откинулся в кресле, пытаясь хоть немного расслабиться. Получалось плохо.
— Об их возможностях нам мало что известно, так что трудно судить. О носителе сути Равновесия они узнали, стоило ей лишь пересечь границы миров. Но я готов предположить худшее — их осведомленность. Остается понять, чем это может грозить нам.
— Думаешь, нападут?
Мой начальник разведки, так и не добравшись до кресла, остановился у камина, рассматривая в языках пламени что-то одному ему ведомое. Пока была Лера, в нем жила пара саламандр — подарок Аарона. Они покинули мои покои следом за женой, вернувшись к своему владыке.
— А разве они что-то теряют? — На последнем слове голос предательски дрогнул, выдавая мое смятение. Сегодня мне все напоминало о ней. Впрочем, вчера — тоже.
— Тебе надо с ней встретиться и поговорить.
Я все еще думал о причинах моей уверенности в том, что орки воспользуются ситуацией и нарушат договоренности, так что не сразу осознал смысл сказанного другом. Когда же понял…
Я не мог объяснить ему, что одновременно жажду этого и… боюсь. Боюсь, что неопределенность наших отношений обернется для меня той ясностью, которой я не желал.
— Осталось меньше двадцати дней. Все решится само, либо так, либо….
В отличие от клятв, которые давали друг другу драконы, ритуал эльфов был обратимым. Такое случалось не часто, подобие свободы, которое мы сохраняли, давало возможность не тяготиться брачными узами. Мы с Лерой отличались от большинства эльфийских пар. В ее верности я ни разу не усомнился и надеялся на то, что и она продолжала доверять мне. Как оказалось, для меня это было очень важно.
Но сейчас… я не был уверен в том, что она вернется ко мне. Не потому, что полюбила другого, это я хоть и с горечью, но принял бы как причину. И не потому, что разочаровалась во мне.
Все было проще и… значительно сложнее. Она относилась к той категории существ, для которых остановка становилась смертью. Ее постоянная неудовлетворенность, в первую очередь самой собой, толкала ее вперед. Она стремилась к чему-то, чего сама не осознавала до конца. И, при этом, мечтала о покое и тихом семейном счастье.
Позволь я ей стать своей соправительницей, как это произошло с Таши, это смогло бы решить если не все, то множество проблем. Сменяющие друг друга события, некоторое напряжение, за которым следовал отдых с детьми, наполнили бы ее жизнь смыслом и сумели если не затушить, то хотя бы усмирить пылающий в ней огонь. Но я вовремя не понял, что только встав рядом, она станет по-настоящему моей.