Это был его запах, запах того, кого она так настойчиво пыталась забыть, изгнать из памяти, уничтожить в подсознании, но, как оказалось, ей этого не удалось. Алкоголь, поцелуи и руки на её теле, — перед её мысленным взором так и встала картина, которую ей уже, кажется, не забыть никогда: подъезд, разорванная одежда, прерывистое дыхание Димы в тишине…и её измученная улыбка, которую она подарила Денису.
Ира со всей силы уперлась в плечи Дена и оттолкнула его от себя. Мысли путались, но не от его присутствия, а от того, что она видела перед собой не Дениса. Ей казалось, что она снова оказалась в том самом подъезде.
— Отойди от меня, убирайся! Ненавижу, ублюдок! — она выкрикивала ругательства, прикрываясь руками, пока Денис в недоумении отходил от неё, — Убирайся и больше не смей ко мне приближаться!
Лицо Дена скривила болезненная гримаса, но Ира не замечала этого, невидящим взглядом смотря прямо перед собой. Денис отходил от неё до тех пор, пока не наткнулся спиной на дверь, а потом вышел в коридор, в последний раз мельком взглянув на девушку и искренне не понимая, почему она так с ним поступила. А Иришка смогла сделать вдох, только когда за мужчиной закрылась дверь её номера.
Казалось, что лето закончилось, так и не успев начаться. На смену кратковременному теплу июня и июля пришёл мрачно-дождливый август. И хоть на улице было довольно тепло, — всё кругом было какого-то сумрачно-серого цвета, впрочем, это было вполне нормально для этого города. Он жил дождём, дышал им, делал дождь своей частью.
Ира сидела в шезлонге на крыльце своего небольшого загородного домика, укутав ноги в плед, держа в руках чашку ароматного чая с мятой, и глядя на то, как пар от травы поднимается вверх, в мутно-серую пелену облаков. Они были такими низкими, словно вообще существовала только трава и облака, и весь воздух и состоял из жемчужно-свинцового неба.
Ире было грустно, хотя со временем грусть и пустота стали какими-то тупыми, приносящими лишь оттенок той боли, что была поначалу. Ей не хотелось никого видеть, не хотелось ни с кем говорить. Она хотела только сидеть вот так, с благодарностью принимая от домработницы новую чашку чая, которую она приносила взамен остывшей, и продолжать смотреть в одну точку, на то место, где пар соединял траву и облака.
Как это ни странно, но её беспокоила судьба Димы, ведь, несмотря на то, что он сотворил, он был её близким человеком, поэтому сегодня, когда ей позвонил их общий друг Стас и сообщил, что Диму выписали из больницы, она выдохнула с облегчением. А потом опять впала в какой-то странный ступор, который так нравился ей своей беспечностью. И, несмотря на то, что он был щедро разбавлен тупой болью, это было всё же лучше, чем то, что она ощущала по возвращению из Милана.