Так на вооружение и приняли. Потом из разных деталей вылезла твердая уверенность, что повоевать ему довелось много. Во всяком случае, майор и к Ремеру и Еноту стал относиться с подчеркнутым уважением, чего спервоначала не было. Какое там уважение к остаткам разбитой группы, которую так слили.
К слову прижился он в команде получше Ремера. Тот все-таки простоват, толковый офицер, вояка вполне себе годный, но вот хитрить не умеет, прямой как рельса. Енот же иного склада, вывернуться может из неприятной ситуации, да при том еще и навьюченным всяким полезным из этой ситуации выйдет.
Пришитого очередью к стенке дома морфа ни забрать, ни толком снять на видео из амбразуры десантной не получается никак — сполз вниз и обмяк, а там травища вымахала по пояс. Никто газоны в брошенном умершем городе не косит, бурьян попер за милую душу, что доставляет хлопот в работе. Не видно — кто там в бурьяне притаился. Подъехать поближе мешают массивные древние скамейки и всякие железные качели-карусели с оградками. Пешком идти — уже поднаперлось зомби с окрестностей. Сам по себе этот морф совершенно типовой и легко поддается классификации — средний, зооморфный, 'прыгун' потому для некробиологической лаборатории, с которой у нас очень теплые взаимоотношения никакого интереса не представляет. Но для боевых групп каждый морф — это добавка к довольствию. Обычных зомби никто особо не считает, разве что есть такой странноватый подполковник при разведотделе Кронштадтской базы — вот он все время спрашивает у всех результаты именно по обычным зомби, но считать — кому охота. Главное расчистить площадку для мародерки, да чтоб грузчикам не мешали. А остальное — не важно, слишком в пятимиллионном раньше городе зомбаков много. А считая с собаками — тем более. Морфы — это да, учитывается, а простая нежить — на пучок десяток. Как самый слабый стрелок, но штатный видеооператор лезу быстро из верхнего люка, снимаю полуголую тушу в траве и ныряю обратно.
Майор у нас в этом плане — педант. Опять же строго следит за отчетностью и требует максимальной точности. Его девиз: 'Мы как эти тупорылые скинхеды должны снимать каждого, кого завалили. Им это было нужно, чтоб их уж точно посадили, а нам — для архива. Никто не знает — что потом будет интересно. И тут должно быть точно — вон наши предки когда ломали очередную немецкую самоходку, то со спокойной душой не утруждаясь разбирательствами, записывали в счет под именем 'Фердинанд', а не 'Насхорн' или там 'Хуммель'. А сейчас набежало есторегов — дескать 'Фердей' было всего до сотни, значит, наши предки все наврали и никого не подбили. У нас должно быть как в аптеке — свалили 'стенолаза' — значит 'стенолаз' и был, пришибли 'прыгуна' — значит и был 'прыгун'. И никак иначе!'.