— Я не уверена, что могу представить тебя живущим такой жизнью, — ответила она медленно.
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что ты всегда упивался темпом городской жизни, зарабатыванием денег, восхождением к вершине. Влиятельный бизнесмен в итальянском костюме и шелковой рубашке.
— Может, я действительно привык смотреть так на это, — заметил он сухо. — Но все меняется, Анна. Теперь я хочу проводить больше времени с тобой и девочками.
Анна широко раскрыла глаза от удивления:
— Правда?
— Да. Ведь если мы не меняемся и не развиваемся — значит, не растем.
— Я предполагаю, ты говоришь о своем личном развитии? — взвилась она, подумав, что они сейчас похожи на людей, собирающихся написать новую книгу по психологии из серии «Помоги себе сам»!
Тод послал ей уничтожающий взгляд, и Анна вдруг заметила, насколько изможденным он выглядит, заметила и тени усталости, залегшие под глазами. Она ощутила новый прилив желания, стремление поправить эту темную волнистую прядь волос, упавшую на лоб, облегчить напряжение в широких плечах кончиками своих пальцев.
— Думаю, да, — пробормотал он.
— А если не изменять ничего? Что тогда?
Тишина, последовавшая за ее осторожным вопросом, казалось, натянулась между ними, как струна.
— Я только знаю, что не могу продолжать жить по-прежнему, Анна, — сказал он наконец. — Замкнутым в исступленной крысиной гонке большого города.
— А девочки?
— Думаю, они тоже готовы к переменам. Почему бы тебе не спросить их самих?
— О, я спрошу, Тод. Не беспокойся. Обязательно спрошу.
Анна подождала с разговором до вечернего купания, и к тому времени к ней вернулось некоторое самообладание.
Тройняшкам было уже по десять лет, но во время купания они обычно возвращались в шестилетний возраст. Одна из ванных в доме была угловой, и иногда, как сегодня, Анна разрешала всем троим прыгать в нее одновременно.
— Но чур не толкаться! — предупредила она их, зная, что приказ будет забыт сразу после его произнесения.
Анна позволила девочкам резвиться, хихикать и брызгаться — выпустить пар.
— Папа говорит, ты безумно мечтаешь о лошади, Талли? — обронила она, направляя струю воды из душа на волосы старшей из тройняшек.
И увидела, как осторожно переглянулись три пары глубоких сапфировых глаз, так похожих на ее собственные. Это еще больше убедило Анну в их почти телепатической близости.
Быть матерью тройняшек — действительно странное ощущение. Иногда ей казалось, что они могут жить как одно маленькое целое, без всякого вмешательства со стороны ее и Тода. Анна всегда была уверена, что сможет покончить с положением аутсайдера в жизни дочерей, и стремилась быть вовлеченной в их жизнь. Вот только Тод теперь намекал, что она слишком вовлечена.