Я медленно подошел. Она заметила меня и насторожилась, а я пробовал догадаться, о чем она думает. «Кто он? Я сделала что-нибудь не то? Конечно же, посетители не должны пересекать ограничительную линию и приближаться к экспонатам».
— Вы, наверное, разбираетесь в искусстве? — предположил я.
— Почему вы так решили? — Она смущенно улыбнулась.
— Расскажите мне об этих идолах.
— Вам лучше спросить у кого-нибудь из служителей музея. — Она помолчала, раздумывая, поддерживать ли беседу дальше. — Ну, если совсем коротко: это образцы примитивного искусства, которое первыми оценили Пикассо и другие художники европейского авангарда… — Тут она заметила, что мой взгляд прикован к ней, а не к статуям. — Похоже, искусство вас вовсе не интересует…
— Отчего же, — возразил я, вскидывая фотоаппарат. — Для меня очень важны образы, которые можно передать средствами моего искусства. — Я быстро подготовился к съемке. — Не двигайтесь, стойте, где стоите.
— Что вы делаете! Это ваш способ знакомиться?
— Я хочу запечатлеть вашу красоту, которая еще ослепительнее на фоне этих черных статуй.
Слово за слово, а я тем временем безостановочно щелкал камерой, делая снимки.
— Вашей красоте это не повредит, — уверял я, — а сотни зрителей смогут восхититься ее совершенством.
Она все-таки улыбнулась:
— Не преувеличивайте.
— Сами увидите, когда будут готовы фотографии.
— И вам, конечно, понадобится номер моего телефона, чтобы продемонстрировать результат.
Я закончил съемку и опустил камеру. Мы постояли, потом она спросила:
— Так вы не собираетесь показать мне фотографии?
— Вы их увидите… непременно, — пообещал я.
И, попрощавшись, вышел из музея.
Моя выставка называлась «САМАЯ КРАСИВАЯ НА СВЕТЕ. КРАСИВЫЙ НАРОД» и размещалась в альтернативной галерее на Грин-стрит, в богемном Сохо. Это было симпатичное место, достаточно далеко от музея «Метрополитен» в респектабельном Верхнем Ист-Сайде.
Публики оказалось много. Я даже не ожидал. Видимо, люди были так взбудоражены присутствием в городе инопланетян, что испытывали потребность в творческой активности, искали себе занятия, позволяющие остро почувствовать общность с человечеством, вспомнив о таких ценностях, как искусство.
Одну из ее фотографий я отдал устроителям выставки для рекламы, и потому вовсе не удивился, когда появился сам оригинал.
Она пришла без макияжа, в повседневной одежде, что резко контрастировало с вечерними нарядами собравшихся. Да и на меня еще никому не удавалось надеть строгий костюм. Присутствующие довольно быстро провели параллель и поняли, что она и есть моя модель, моя муза.