* * *
— Полагаю, — сказал сеньор Вантедур, — необходимо кое-что объяснить, тогда мы лучше поймем друг друга.
Они сидели вокруг стола в Большом зале. В каминах горели дрова, в дальних углах готовились к выступлению шуты и трубадуры. Слуги принесли вино и жареное мясо. Дамы не были допущены в зал. Здесь присутствовали только восемь землян, сеньор Вантедур и Теофилус. Бонифаций Соломейский взобрался на колени к Лео Сесслеру и стал изучать его своими желтыми глазами. Тук-о-Тут, скрестив руки на груди, охранял дверь в Оружейную комнату.
— Представьте себе, как наш звездолет — он назывался, если вы помните, «Спящий Свет-3» — падает к поверхности этой планеты со скоростью, намного превышающей расчетную…
«Мы разобьемся!»
Морица вырвало. Леваль застыл, как каменный. Капитану Тардону удалось замедлить скорость снижения, но не в достаточной мере, и «Спящий Свет-3», словно корабль-самоубийца, рушится на «терру инкогниту», калеча свой экипаж. Однако на планете Салари-II глинистый, сухой и рыхлый грунт, который смягчает удар, и корабль подпрыгивает после соприкосновения с поверхностью и снова падает — на этот раз на бок.
— Мы получили травмы разной степени тяжести и долгое время находились без сознания, — сказал сеньор Вантедур.
Наступает рассвет, и солнечные лучи попадают внутрь корабля через дыры в корме.
— Кое-как мы выбрались наружу. Кестеррену досталось больше всех, мы тащили его волоком: И вот представьте себе: «Спящий Свет-3» лежит на равнине. В лучах двух солнц мир имеет цвет меди. Кестеррен жалуется на боль. Пока Леваль ухаживает за ним, мы с Сильдором поднимаемся на корабль в поисках воды и сыворотки. Мои руки обожжены, а у Сильдора рана на лице, и он приволакивает одну ногу. Снаружи начинает дуть сильный ветер, и страшно подумать о том, что нас ждет.
— Мы жили, постоянно путешествуя из корабля в пустыню и обратно, питаясь остатками сухого пайка в течение нескольких дней — трудно сказать, сколько их прошло, — продолжал сеньор Вантедур. — Все приборы были разбиты, и запас воды заканчивался. Кестеррен стал понемногу приходить в себя, но мы уже не могли его больше таскать. Нога Сильдора раздулась и стала твердой, как деревяшка, а мои руки были сплошным мясом без кожи. Мориц целыми днями сидел неподвижно, уткнувшись лицом в колени и обняв ноги руками. Время от времени он, не стесняясь нас, рыдал… Я решил убить их, понимаете? Расстрелять их из корабля, а потом пустить пулю себе в лоб. Мы не могли отправиться на поиски воды. Даже если бы мы нашли ее, — он сделал паузу, прислушиваясь к далекому шуму падения бесконечных и невозможных в этом мире водяных струй, — у нас все равно не оставалось шансов выжить. Когда-нибудь здесь должна была высадиться вторая экспедиция — например, вы, и тогда они нашли бы останки корабля и пять скелетов с пулями в черепах. — Он улыбнулся. — Я до сих пор очень метко стреляю.