Две недели назад Поп начал бы яростно возражать. Но случиться это могло лишь до того, как его практически вышвырнули из дома мерзавца Маккарти.
— Ну что ж, раз это ваше последнее слово… — Поп поднялся и взял камеру за ремень.
— Мне очень жаль, что вам пришлось ехать сюда из-за такой мелочи. — Губы Чаффи вновь разошлись, обнажив огромные зубы. — Я как раз собирался приготовить сандвич, когда вы подъехали. Не составите мне компанию, мистер Меррилл? Сандвичи я готовлю очень вкусные. Добавляю хрена и бермудского лука. Это мой фирменный секрет. А потом…
— Я — пас, — с тяжелым вздохом прервал его Поп.
Как и в гостиной Сестер-Вонючек, у него возникло жгучее желание поскорее убраться отсюда. Поп определенно испытывал аллергию на те места, где он играл, но не выигрывал. Что-то в последнее время число таких мест резко возросло. Слишком резко.
— Я уже пообедал, вот что я хочу сказать. И мне пора домой.
Чаффи добродушно рассмеялся:
— Лишняя нагрузка на организм ни к чему.
— Вот-вот, — кивнул Поп и, простившись, покинул дом, сырой и холодный (каково в нем в феврале, Поп и представить себе не мог); казалось, что никогда еще старик Меррилл не испытывал такого наслаждения от свежего хвойного воздуха.
Поп сел в машину, завел мотор. Эмори Чаффи в отличие от Сестры-Вонючки, выпроводившей его за порог и тут же закрывшей дверь, словно она боялась, что солнце превратит ее в пыль, как вампира, стоял на крыльце, раззявив рот в идиотской улыбке, и махал рукой, словно отправлял Попа в океанский круиз.
И тут, не думая, точно так же, как он сфотографировал чернокожую старуху, сгребающую листья. Поп щелкнул Чаффи и разваливающийся дом, последнее, что осталось от семейного состояния. Он не помнил, как взял камеру с пассажирского сиденья, куда с отвращением ее бросил, прежде чем захлопнуть дверцу, не помнил, каким образом «Солнце» вновь оказалось в его руках и как он нажимал на спуск. Услышал лишь жужжание механизма, выталкивающего из корпуса очередную молочно-серую фотографию. Звук этот безжалостно ударил по его нервным окончаниям, заставив Попа взвыть от боли. Такое бывает, когда внезапно касаешься чего-то очень холодного или очень горячего.
До него донесся смех Чаффи; сфотографировать его напоследок — отменная шутка. Но, прежде чем Поп выхватил фотографию из щели, он вроде бы услышал глухое рычание, как если бы он сидел под водой, а невдалеке проплыл мощный катер с мотором. И на мгновение Меррилл почувствовал, как камера раздулась у него в руках, словно ее распирало гигантское внутреннее давление. Поп открыл бардачок, бросил туда фотографию и захлопнул крышку так быстро, что прищемил палец.