Вот так, держа за ремень полароидную камеру «Солнце-660» Кевина Дэлевена, которая нынче стала его полароидной камерой «Солнце-660», Поп и направился в сарай. Остановиться он намеревался лишь один раз, на секунду, — чтобы подхватить кувалду. Поп уже был у дверей, когда полыхнула мощная, ослепительно белая беззвучная вспышка, но не перед глазами, а за ними, в его мозгу.
Он повернул назад. Теперь глаза Попа были пустыми, как у человека, временно ослепшего от яркого света. Прошел мимо верстака, камеру он теперь держал обеими руками на уровне груди, словно драгоценную вазу или какую-то реликвию. На полпути между верстаком и входной дверью находился шкаф, уставленный часами. Слева от него из стены торчал крюк, а на нем висели еще одни часы, имитация старинных немецких часов с кукушкой. Поп взялся за крышу домика и, не обращая внимания на переплетающиеся цепи противовесов, стащил часы с крюка. Маленькая дверца под крышей домика распахнулась, деревянная птичка высунула клюв, показался удивленный глаз. Прокуковала она один раз, как бы возмущаясь столь грубым обхождением, и вновь спряталась в домике.
Поп повесил полароидную камеру «Солнце-660» на крюк и понес часы с кукушкой к двери в сарай. Глаза его по-прежнему оставались пустыми. Часы он держал за крышу домика, не замечая, что в корпусе что-то гремит и трещит, не замечая, как один из противовесов ударился об угол, отскочил и укатился, оставляя дорожку на слое годами копившейся пыли. Двигался Поп с бездумной целенаправленностью робота. В сарае он задержался ровно на столько, сколько потребовалось для того, чтобы ухватить кувалду за гладкую, отполированную тысячами прикосновений рукоятку. Теперь у него были заняты обе руки, поэтому задвижку подцепил локтем левой, открыл дверь и вышел во двор.
И прямиком направился к колоде, поставил на нее часы с кукушкой, сработанные на манер немецких часов. Постоял над ними, уже обеими руками взявшись за кувалду. Глаза на его ничего не выражающем лице оставались пустыми, ничего не видящими, однако часть мозга сохраняла способность к мышлению и могла отдавать команды к действию. Эта часть мозга видела не старенькие часы с кукушкой, теперь безнадежно сломанные, а полароидную камеру Кевина. Эта часть мозга верила, что Поп спустился вниз, достал полароидную камеру из ящика и прямиком вышел во двор, задержавшись лишь для того, чтобы по пути подхватить кувалду.
И эта часть мозга потом напомнила бы ему о том, что произошло. И напоминала бы до тех пор, пока не возникла бы необходимость напоминать ему что-то другое.