— Вижу, — с шутливой серьезностью отозвался Тревис.
Закат разворачивался над водой во всей своей красе. Через час река должна была окраситься золотом, а сейчас вода сделалась темной, таинственной. Тревис видел, как над растущими вдоль берега кипарисами парит скопа. Мимо медленно проплыла моторка, нагруженная рыбачьими снастями. Лодку вел старик — судя по всему, годившийся Тревису в дедушки. Он помахал рукой, и Тревис ответил тем же, а потом снова отхлебнул вина.
— После всего, что я услышал, мне интересно, собираешься ли ты и дальше жить в Бофоре.
Габи задумалась над ответом, ощутив, что это не просто любопытство.
— Зависит от разных вещей, — наконец уклончиво сказала она. — Здесь не так уж интересно, но, с другой стороны, Бофор — неплохое место, чтобы вырастить детей.
— Это так важно?
Она с вызовом обернулась к нему:
— Разве может быть что-нибудь важнее?
— Нет, — охотно согласился Тревис. — И я — живое тому подтверждение. Бофор — это место, где бейсбольные матчи Малой лиги вызывают больше оживления, чем суперкубок. Мне приятно думать, что я буду растить детей там, где их познания будут ограничены маленьким мирком, в котором они живут. В детстве я думал, что Бофор — самое скучное место на свете, но теперь понимаю, что как следствие всякое увлекательное событие казалось приятнее вдвойне. Я не знал пресыщения в отличие от детей из больших городов. Помню, как мы с отцом каждую субботу по утрам ходили на рыбалку, и хотя папа был, наверное, худшим рыбаком на свете, я невероятно радовался. Теперь понимаю, что папа старался проводить со мной побольше времени. Просто выразить не могу, как я ему благодарен. И хочется верить, что однажды мои дети переживут нечто подобное.
— Приятно слышать, как ты это говоришь, — сказала Габи. — Большинство людей думают совсем иначе.
— Просто мне нравится Бофор.
— Я имею в виду другое, — улыбаясь, ответила она. — То, как ты собираешься воспитывать детей. Похоже, ты много об этом думал.
— Да, — признался Тревис.
— Ты постоянно меня удивляешь.
— Правда?
— Да. Чем больше я тебя узнаю, тем сильнее ты поражаешь меня своей невероятной уравновешенностью.
— Я мог бы сказать то же самое о тебе, — заметил Тревис. — Может, поэтому мы так хорошо ладим.
Габи взглянула на него, ощутив некоторую неловкость.
— Пойдем ужинать?
Он сглотнул, надеясь, что сумел скрыть свои чувства, и с трудом проговорил:
— Конечно.
Забрав бокалы, они вернулись на кухню. Габи усадила Тревиса за стол, а сама принялась накрывать. Наблюдая за тем, как она двигается, он чувствовал невероятное умиротворение. Он был счастлив.