Внезапно откуда-то вынырнул Мэтью. Он решительным шагом прошествовал на танцпол и, извинившись перед Ди Джеем, взял Алексис за руку и притянул к себе. Она ласково ему улыбнулась и обняла за шею. Джордан стиснул зубы, но не смог отвести взгляд. Следующие пятнадцать минут он пил пиво, слушал нескладные тосты и наблюдал за танцующими.
Алексис ждала лифта. Она ощущала себя невероятно усталой и разбитой, ей хотелось побыстрее доползти до номера и упасть на кровать. Девушка снова и снова давила на кнопку вызова лифта. Она чувствовала: в ней почти созрело очень важное решение, надо было посидеть в тишине и еще раз хорошенько все обдумать. Оставалось одно маленькое «но», и оно не давало Алексис покоя. Она с детства знала, никогда нельзя оглядываться и возвращаться назад. Много лет девушка руководствовалась этим принципом, и он никогда ее не подводил.
Всю свадебную церемонию и последовавший за ней банкет Алексис держалась на высоте. Она знала, что выглядит потрясающе, мужчины провожали ее восторженными взглядами. На лице девушки сияла ослепительная улыбка, и никто из присутствующих, даже если бы очень постарался, не смог бы догадаться о буре, бушующей в ее душе. Она понимала, нельзя позволять прошлому омрачать будущее, но…
- Алексис!
Алексис рано или поздно ожидала услышать этот голос, но все равно невольно вздрогнула. Джордан шел по коридору к лифтам. Он чем-то страшно разозлен, равнодушно подумала девушка. Она не была готова сейчас разговаривать с ним, во всяком случае, не здесь, холл отеля - не самое подходящее место для выяснения отношений. Алексис даже не обернулась на его оклик, ей не хотелось видеть перед собой его резкое, мужественное лицо и затянутую в элегантный смокинг мощную фигуру.
Смятение охватило Алексис. Слишком много хлопот выпало на ее долю в последние дни, она мало спала, ела от случая к случаю и постоянно разговаривала с сестрами, которые выливали на нее кучу своих проблем и сомнений. Теперь еще и предстоит разговор с Джорданом.
В Нью- Йорке общение не требовало такой самоотдачи и напряжения, подменяя искренность ее видимостью, а чуткость расхожей обходительностью. Дома было совсем иначе. Дома все кипело, эмоции казались яркими и живыми.
Алексис пыталась спрятаться от любопытства сестер, которые снова и снова заводили разговоры о ее прошлом, желая знать каждую мелочь, каждую незначительную подробность. Ей нужно было не дать им повода затаить обиду и одновременно развеять иллюзии насчет возможности восстановления их с Джорданом отношений. Все это истощило силы Алексис. Она несколько раз поймала себя на мысли, что больше не может сопротивляться.