Алексис поняла это, равно как и то, что никогда ни перед кем не опустится на колени. Ни перед Джорданом, ни перед любым другим мужчиной, который так же брезгливо, как отец, отпихнет ее от себя, и ничто не сможет его остановить: ни слезы, ни мольбы, ни угрозы.
Алексис попыталась восстановить дыхание. Слова о разводе снова и снова звучали в ее ушах. Она понимала, теперь ей следует подняться со скамьи и навсегда попрощаться с Джорданом, а с утра начать новую жизнь, в которой не будет места ни ему, ни памяти о нем. Но ноги ей не подчинялись. Колени дрожали, девушка продолжала сидеть на мокрой лавочке.
- Неужели ты прилетел в Нью-Йорк, только чтобы порадовать меня этой новостью? - недоверчиво спросила Алексис.
- Некоторые вещи надо говорить, глядя в лицо собеседнику, а не по телефону, - ответил Джордан.
- Ты становишься джентльменом, - она попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. - Я думаю, нам стоит остаться друзьями, Джордан.
- Я так не думаю, Алексис. Вряд ли это возможно. И у меня нет желания быть тебе другом.
Последнее замечание глубоко задело Алексис. Она наконец встала со скамьи и робко сказала:
- Ну ладно. Возможно, когда-нибудь еще свидимся.
- Только если ты согласишься стать моей женой, - серьезно произнес Джордан.
- То есть?
- Я прилетел в Нью-Йорк, чтобы попросить тебя об этом. По телефону я бы этого сделать не смог, согласись! Мое предложение таково: поскольку в первый раз у нас ничего не вышло, теперь мы должны все сделать правильно: несколько свиданий, галантные ухаживания…
- Джордан.
- Дай закончить, - он тоже встал с лавочки. - Позволь мне проводить тебя домой. Позволь мне соблазнить тебя на пороге твоей квартиры. Позволь мне остаться у тебя на всю ночь. Позволь мне любить тебя.
- Джордан, если это шутка, то очень жестокая.
- Это не шутка, Алексис. Мы потеряли много времени, мы чуть не утратили друг друга из-за нашей дурацкой гордости. Настало время исправлять ошибки. Я был так уверен, что без особого труда заполучу тебя назад, что не заметил, как больно ранил тебя. Мною правила злость, я не мог простить твоего бегства, твоей независимости. Я действительно не терял эти документы. Я надеялся привязать тебя. Я слишком уповал на печать в свидетельстве о браке, не веря в силу нашей любви. Я, по сути, не хотел оставить тебе выбора. Мне жаль это признавать, но ты была абсолютно права, я вел себя далеко не лучшим образом. Все, чего я желал, - это обуздать Алексис Блакхок, подчинить ее себе, заставить признать мою волю как единственно возможную. Глупое желание глупого человека.