Маскитов подошел к зеркалу, отразившему его угрюмую физиономию, и едва узнал себя в этом опухшем сердитом существе. Выглядел он весьма несвеже и весьма немолодо: красная, дряблая физиономия с коричневыми мешками под глазами, черные густые волосы ежиком, растущие почти от самых бровей, колючие черные глазки, заплывшие со всех сторон. А ведь ему только двадцать шесть.
Он попытался пригладить ежик, щедро полив себя одеколоном, и подумал, что не плохо бы бросить пить. Но разбуженная злоба опять накатила на него. Дела идут день ото дня все хуже. Из трех свиноферм, оставшихся от Хвостова, две пришлось закрыть, поскольку добыча желудей обходится дороже. Он закрыл бы и третью, но в столице требуют, чтобы продолжал работу. От трансплантации он имеет сущие гроши, хотя холодильники переполнены и размещены на его личной земле. Скорее бы стать губернатором, а лучше депутатом Госдумы. Тогда Маскитов будет ходить в галстуке и в шикарном костюме от Кардена. Он будет холеным, чистеньким. Будет ездить на «вольво» с личным шофером, и все вокруг будут уважительно расступаться и обращаться к нему по имени-отчеству. Но, главное, у него отпадет необходимость подчиняться высокопоставленным дядям из столицы, которые много требуют и мало платят, хотя бы за кровавые потасовки. А небось, сами за свежие трупы срывают хорошие бабки. Конечно, депутатство — совсем другой уровень бытия. Не зря же и покойный Хвостов так рвался в Госдуму.
Маскитов отхлебнул еще пива и, наконец, решил принять душ. Что же еще такого змеилось в сознании и никак не вылуплялось наружу? Уж не сегодняшний ли сон? Хотя из него он не помнил ни фрагмента, но холодное ощущение неслыханной мрачности отпечаталось внутри.
«Почему все вокруг так гнусно? — думал он под душем и в столовой, когда пытался проглотить какую-то мерзость из блестящего пакета. — Что же так невесело и нелегко жить в этом паршивом местечке даже с приличными деньгами?» Ничто не скрашивало жизнь: ни красивые барышни, ни золотые побрякушки, ни скупленная за бесценок недвижимость. И только власть, полная, официальная власть над этим быдлом, именуемым народом, может успокоить душу.
И когда бандит выезжал из гаража на своем новеньком серебристом «скорпи», еще большее уныние охватило его. Над головой беспросветная мгла, вокруг качающиеся полуобнаженные деревья, которые уже через месяц будут голыми, корявыми и уродливыми, а земля будет продрогшей, унылой и тоже до чертиков серой. И плохо одетые люди со скучными, тупыми физиономиями будут шнырять, словно крысы, на фоне таких же скучных и серых «хрущевок», и промозглые ветра будут свистать и таскать по тротуарам какой-то мусор. И такое холодное, мерзкое зрелище наблюдается в этой полосе восемь месяцев в году.