— А кто у вас старший? Я, кажется, его знаю.
— Ты знаешь Твора? Откуда?
— Кажется, знаю, — с нажимом повторила девушка и, прижавшись к парню всем телом, попросила: — Приведи его сюда. Завтра же.
— Но как… — Кайша замялся, а Пердикка вдруг приникла губами к его губам в жарком затяжном поцелуе… Руки молодого воина скользнули под халат…
— Приведешь? — отстранившись, томно спросила дева.
Кайша ответил, не слыша себя:
— Да…
— Тогда тебе будет награда, — проведя рукой по его лицу, смеясь, пообещала Пердикка. — А сейчас уходи. Хозяин давно ищет меня. Прощай.
— До завтра… — прошептал молодой воин, решивший, что завтра во что бы то ни стало приведет Твора на постоялый двор ромея. Раз Пердикка просила… И обещала награду! Ну, завтра он ей напомнит, осталось лишь уговорить Твора. Впрочем, чего его уговаривать? Он ведь еще не женат, кажется…
— Какая еще танцовщица? — выйдя из караульного двора, недоуменно переспросил Твор, — Откуда она меня знает?
— Не знаю, — Кайша пожал плечами. — Сказала, что ты будешь рад ее видеть.
— Ну, что ж… — Твор покачал головою. — Эх, только бы Вятша не проведал.
Они вышли к постоялому двору Костадиноса со стороны Щековицы, где было вполне безлюдно, а значит, меньше риска повстречать какого-нибудь знакомого, который, конечно уж, поинтересовался бы, с каких это пор младшие дружинники шляются по ромейским вертепам.
Пердикка встретила их у входа. Бросилась было с улыбкой и тут же остановилась, виновато хлопнув ресницами.
— Ой, прошу прощения. Кажется, я не того имела в виду.
— Жаль, — усмехнулся Твор, во все глаза разглядывая танцовщицу.
— И все равно не уходите! Оставайтесь оба — я так рада, когда людям нравятся мои танцы.
Притворяясь равнодушным, Твор пожал плечами. Ну, раз девушка просит, так и быть, можно и остаться.
— Сядем там, в уголочке. — Он неопределенно кивнул куда-то в полутьму залы.
Едва успели сесть, как зарокотали бубны, и вокруг низкого стол а ярко вспыхнули зажженные расторопными слугами свечи. Твор так и не заметил, откуда именно танцовщица ворвалась в залу, — просто пролетело мимо что-то невесомое, закутанное в длинную шелковую хламиду, вспрыгнуло на столешницу. Зрители одобрительно засвистели. Пердикка поклонилась — из-под капюшона хламиды видны были только ее глаза. Серые… нет, голубые…
Девушка махнула рукой, и где-то рядом невидимый арфист тронул пальцами струны, затем заиграла флейта. Медленная поначалу, мелодия постепенно становилась быстрее — танцовщица изогнулась, бросила конец длинного подола сидевшему у самого стола купцу. Тот потянул, и девушка закрутилась, медленно обнажая смуглое тело. Вот показались атласные плечи, маленькая грудь, живот, бедра… Разом ухнули бубны. Освободившись от одежды, Пердикка прошлась по краю столешницы на руках. Зрители взвыли в восторге. Сладострастно изогнувшись, дева вдруг исчезла за занавесью и тут же вернулась, неся перед собой небольшой сундучок, обитый медными полосами. Поставив сундучок на середину, откинула крышку, достав оттуда длинную флейту. Бубны и арфа смолкли. Танцовщица приложила флейту к губам, заиграла. И тут вдруг все собравшиеся в зале ахнули, увидев, как из сундука, покачиваясь, поднялись две треугольные змеиные головы. Гады не шипели, лишь распускали кольца, пристально глядя на флейтистку — та, оторвав от губ флейту, протянула к ним руки — змеи, словно того и ждали, обвились вокруг, поползли к шее. Поднявшись на ноги, Пердикка закружилась в танце, ловко подхватила в воздухе сорвавшихся было змей, пронеслась по краю стола, держа в руках отвратительных гадин.