— Ага, вот значит, какое оно, имя загадочного, молчаливого незнакомца, — не найдя ничего лучше, манерно проговорила я.
— Я постараюсь в дальнейшем компенсировать свой давешний недостаток красноречия. Хотя не уверен, что у меня получится так, как у тебя.
Потом он спросил сразу, без перехода:
— У тебя есть какие-нибудь планы?
— На когда?
— Как на когда? На сегодня.
— Странно, — сказала я. — Это странно, но у меня нет планов. У меня сегодня первый выходной за последние три недели. Как ты узнал об этом?
— Я почувствовал, — сказал Марк и после паузы добавил: — Мне кажется, я умею тебя чувствовать.
— Это непонятно, хотя забавно, — на всякий случай, чтобы как-то отреагировать на его сомнительную фразу, сказала я.
— Так что, встретимся?
Вообще, его голос звучал сдержанно и в то же время расслабленно, без обычных для первого звонка бравурно-нахрапистых ноток; так звучит голос старого приятеля, давно не появлявшегося и вдруг прорвавшегося из небытия.
— Хорошо, — просто сказала я, отбрасывая, в свою очередь, ненужную вычурность, которая возникает вместе с волнением как своеобразная форма самозащиты.
Мы встретились в дешевом итальянском ресторанчике и проболтали часа два. Необычным было то, что он ничего не спрашивал обо мне — ни где я учусь и учусь ли, ни где работаю, ни о моем прошлом, — вообще не задал ни одного вопроса. Впрочем, при этом он ни слова не рассказал о себе.
Разговор наш не касался никакой конкретной темы и был вроде как ни о чем и вроде как обо всем. Он парил над темами, лишь слегка касаясь их и не поддаваясь соблазну углубиться, создавал атмосферу легкости и беззаботности. Я знала это и раньше — поддерживать такой разговор сложнее, чем говорить о чем-то конкретном и серьезном, так как он требует особой изобретательности и раскрепощенности фантазии. Даже когда мы оба замолкали, пауза нисколько не казалась лишней и не давила, как обычно давят паузы. Как правило, являясь доказательством отсутствия общего, они тяжело нависают над разговором. Здесь же пауза была простой передышкой для голоса, естественной частью общения, подключающая к нему взгляд внимательных глаз, улыбку, движения рук.
Мне было легко с Марком, и я была благодарна ему за вечер. Когда мы подходили к моему дому, я решила, что если смогу прочитать его движение, направленное к моим губам, то отвечу встречным движением, чтобы одобрить его и, может быть, чтобы ощутить вкус его слегка сжатых губ, но он такого движения не сделал или я не смогла разглядеть. Он просто протянул мне руку, и мы договорились встретиться через пару дней, совсем поздно, после моей работы.