— Как спалось? — спросил он, будто зная, о муках моей почти бессонной ночи,
— Спасибо, плохо.
Я решила не скрывать волнения. Да и что скрывать, как будто по голосу не слышно.
— Все думала? — почти издевательски спросил он.
— Ага, — призналась я.
Мне опять становилось дурно. Волнение поднималось все выше, обвалакивая голову мягкой податливой дурью. Я плохо соображала.
— Ну и что надумала?
— Ты действительно хочешь, чтобы мы жили вместе?
Это был мой акт дипломатии из последних сил. Я специально сказала: «чтобы мы жили вместе», а не: «чтобы я переехала к тебе», — подчеркивая, что не место главное, а то, что мы будем вместе. Как будто в качестве альтернативы он мог переехать ко мне.
— Да, хочу, — ответил Марк.
Голос его не дрогнул, подтверждая тем самым решительность намерений.
— Тогда я согласна, — с ходу, даже неприлично с ходу, выпалила я.
— Я сейчас выезжаю за тобой.
Его ответ по скоропалительности не очень отличался от моего.
— Сейчас? — не то от восторга, не то от неожиданности удивилась я.
— Конечно, сейчас. Тебе же завтра на работу, сегодня у нас целый день — лучшее время для переезда. К тому же я соскучился.
Это было на редкость трогательно. Все, все тут же отступило — и волнение, и тошнота, а освободившееся пространство заполнила жажда деятельности: приводить себя в порядок, собирать вещи, встречать его.
— Я тоже, — ответила я весело. — Я жду тебя, я тебя завтраком накормлю, — нашла я нелепый путь выразить свою нежность.
— Хорошо, — ответил Марк и повесил трубку.
Он приехал и привез свежие булочки на завтрак, а я, понимая, что выгляжу по-дурацки со своими светящимися от неприкрытого счастья глазами тут же обхватила его, вжалась и, приникнув головой к его груди, прошептала:
— Это была самая ужасная ночь, знаешь?
Он обнял меня одной рукой, держа в другой пакет с булочками.
— Я даже не предполагал, что за неделю можно разучиться спать одному. Понимаешь, я не знал, куда деть руки, — сказал он. — Как-то они все время мешались.
Я приподняла голову, посмотрела на него снизу вверх и на правах почти жены, ну хорошо, не жены, но все же совсем близкого человека, передразнила.
— Так уж и не знал? Ладно, рассказывай.
Он улыбнулся довольный моей прозорливостью, но никаких военных тайн не выдал. Я вылила в раковину бадью утреннего недопитого кофе и сварила свежий. Мы сели за стол, я разломила одну из булочек, внутри находилось инородное Для мякоти теста тело. Я выковырила его, понюхала, попробовала на зуб, им оказалось до обиды обыкновенное семечко подсолнуха, хотя и очищенное, конечно.
— Специально в пекарню заезжал, — попытался оправдаться Марк.