— Ты не представляешь, какую сексуальность тебе придает домашний вид, — сказал он. По мере его приближения ее сердце билось все сильнее. Уткнувшись в ее шею, он бормотал: — Так хочется снять с тебя все и ощутить тело, которое ты от меня прячешь. — В один миг его руки проникли под полотенце, и он ухитрился погладить ей и бедра и живот одним страстным, возбуждающим движением. Она вся загорелась.
Потом, словно упав с высоты, вернулась к реальности. Не исключено, что когда-то Люк делал то же самое, говорил те же слова женщине по имени Эрин. И так же страстно ее целовал. В тот раз, когда она спрашивала его о прежних увлечениях, он сказал, что ни одного серьезного не было. Но может, он просто сам не считал эти романы «серьезными»?
«До чего же я наивна! — думала Андреа. — Я считала, что у него те же ценности, что и у меня. И все это время я надеялась на чудо. Но может, чудеса, отпущенные мне судьбой, уже кончились? И то, что я потеряю Люка, будет еще одним, самым жестоким испытанием?»
— Люк, послушай. — Она оторвалась от него и отступила, пытаясь справиться с болью в сердце. — Боюсь, что наш ужин придется отменить. Тебе звонил некто по имени Чак, у него срочное дело.
При этих словах Люк, только что радостный и возбужденный, помрачнел как туча и выругался вполголоса.
— Что он сказал? Ты так изменилась после этого звонка. Что случилось?
— Он сказал, что едет сюда. Должен быть с минуты на минуту.
— Но это не все. Что заставило тебя так упасть духом?
Ну вот, выдала себя. Если я скажу ему про Эрин, Люк подумает, что я до неприличия ревнива. А это как раз тот женский недостаток, который необходимо скрыть.
— Ничего особенного он не сказал, просто ему нужно срочно тебя видеть.
— Не верю.
— Ты поверил бы, если бы услышал его взволнованный голос. Он добавил, что дело это нельзя откладывать до утра. Может, ты отвезешь меня домой? И спокойно будешь с ним разговаривать.
В глазах Люка полыхал огонь.
— Кого ты хочешь этим обмануть? Мы оба знаем, что ты боишься оставаться со мной наедине. Звонок Чака — это для тебя предлог улизнуть до того, как что-то началось!
Когда позвонили в дверь, у Люка был вид единственного человека, оставшегося в живых после землетрясения. Но он взял себя в руки.
— Ты никуда не поедешь, — сказал Люк угрожающе. Все еще сжимая в руках полотенце, сорванное с ее бедер, он выскочил в переднюю.
Андреа осталась, дрожа от возбуждения. Эта несчастная ревность — даже невысказанная — разбудила зверя в Люке Гастингсе.