— Я так гордилась вами, — сказала Лецен. — Вы выглядели… превосходно. Все так думают. А теперь вы устали.
— Нет, — сказала я. — Я только возбуждена. Какое было великолепное пение.
— Это вы были великолепны, — сказала преданная Лецен. Она и Шпет посмотрели друг на друга и заплакали.
— Это не повод для слез, — сказала я. — Это самый замечательный день в моей жизни, и я никогда его не забуду.
Ко мне бросился Дэш, испугавшийся, что о нем забыли. Он вскочил мне на руки и стал лизать мне лицо.
— Побольше уважения, Дэши, — сказала я, — твоя хозяйка — коронованная королева. Но для него это не имело значения.
— Тебе пора мыться, несносный пес, — сказала я, — ты купался в пруду, а потом валялся на траве. Я засучила рукава и стала мыть Дэша.
— Странное занятие после коронации, — сказала Лецен.
Мы ужинали в восемь. С нами были мои дяди, сестра и брат и, к моему удовольствию, лорд Мельбурн.
За столом я сидела рядом с дядей Эрнстом, а с другой стороны сидел лорд Мельбурн, как будто защищая меня от дяди Эрнста с его скверной репутацией. Но я должна сказать, что на коронации он вел себя безупречно и никто бы не заподозрил, что у него были виды на мой трон. Лорд Мельбурн спросил меня, устала ли я.
— Нисколько. А вы?
— Нет. Я должен признаться, что меч, который я должен был нести, был тяжеловат. Как это вы справились со скипетром и державой?
— Корона была мне тяжела.
— Это символично, — сказал он. — Королевские обязанности иногда тяжелы.
— Если нет хорошего премьер-министра, который может помочь. Он пожал мне руку.
— Вы выполнили все отлично, — сказал он. — Превосходно. Костюм к вам очень шел, особенно далматик. — Затем он рассказал, как приветствовали представителя Франции маршала Сульта, и заметил, что англичане очень снисходительны к своим врагам, настолько, что они особенно восторженно приветствовали Сульта, чтобы он не заподозрил их во враждебности, а может быть, это было из-за его великолепного мундира или потому, что он дал нам шанс разбить французов при Ватерлоо.
Лорд Мельбурн очень остроумно говорил о национальных особенностях англичан, чем меня очень насмешил. Он сидел возле меня целый вечер и снова и снова говорил о том, как прекрасно я все исполнила.
— Были моменты, — призналась я, — когда я не знала, что делать. Мне должны были объяснить заранее. Некоторые из этих духовных особ понимали не больше меня.
— В таких делах нельзя советовать, — сказал лорд Мельбурн. — Человек должен решать сам. И вы все сделали правильно… с таким вкусом. Он нежно взглянул на меня и сказал, как прекрасно, что я совсем не устала.