Викки была кокетлива и склонна к флирту, Альберт этого не замечал. Я помню, как, когда мы однажды выехали в экипаже, она уронила платок. Было ясно, что она хотела, чтобы адъютанты соперничали друг с другом за честь поднять и вернуть его ей. Поняв это, я остановила экипаж И велела ей выйти и поднять платок самой. Она посмотрела на меня хитро, зная, что я догадалась о ее уловке.
Время шло. Я была в нерешительности. Иногда я боялась потерять Викки. Она казалась такой молодой и неопытной, и ей предстояло жить с чужими людьми в чужой стране. Судьба Викки волновала меня. Но, с другой стороны, после того, как она уедет, Альберт будет принадлежать только мне. Каждый день я с нетерпением ожидала завершения ужина, когда Викки уходила к себе, и мы оставались с Альбертом одни.
Во время одного бурного разговора с Альбертом он обвинил меня в желании избавиться от Викки. Я была в ужасе, но, страшно признаваться в этом, в его словах была доля истины.
Время шло, и наступил момент, когда мы ни о чем думать не могли, кроме предстоящей свадьбы. Возникла унизительная необходимость получить согласие парламента на содержание Викки. Я всегда терпеть не могла торговаться из-за денег и опасалась этого, но я должна сказать, что Пальмерстон был великолепен. Он знал, как решать подобные вопросы, и, несмотря на мои чувства к нему в прошлом, трудно было вообразить себе лучшего главу правительства в это время.
— Лучше всего, мэм, — сказал он с усмешкой, — прежде чем обсуждать этот вопрос в палате, узнать, каково мнение оппозиции. Мы придем к соглашению еще до голосования.
Как он оказался прав! Большинство было за, против были только какие-то восемнадцать голосов. Викки выделили приданое в 80 000 фунтов и 8000 ежегодно, что было совсем не плохо.
Из-за сопротивления моих дядей Альберт так и не получил полагающегося ему титула. Каждый раз, когда об этом вставал вопрос, поднимался крик. Дяди боялись, что Альберт будет идти впереди них при каждом торжественном случае. Но теперь все они умерли.
Теперь этого стал бояться Альберт. Он очень беспокоился, что наступит день, когда Берти займет положение, позволяющее ему быть впереди отца. Конечно, для отца было неловко занимать второе место, хотя Берти был принц Уэльский и, если бы я умерла, он стал бы королем и был бы выше всех. Но без всякого титула положение Альберта было действительно очень невысоким.
Я обсудила этот вопрос с лордом Пальмерстоном, и он предложил убедить парламент дать согласие на провозглашение Альберта принцем-консортом, то есть супругом царствующей королевы. Поскольку он не мог стать королем, я это понимала, мне оставалось довольствоваться для Альберта этим титулом. И я оставила решение этого вопроса в умелых руках лорда Пальмерстона.