— Благослови вас Бог, мадам.
Положив трубку домофона, Келли вошла в подъезд.
Мать Иветти ждала ее на пороге своей квартиры. Это была худощавая седовласая женщина около шестидесяти лет.
Ребенок явно спал, потому что женщина поднесла к своим губам палец, давая Келли понять, чтобы та не шумела. Они прошли в маленькую, скромно обставленную гостиную. О ребенке ничего не напоминало, кроме детской люльки-сумки в вестибюле.
Келли увидела несколько фотографий с Иветти, стоящих в конце стола. Это была привлекательная женщина с короткими каштановыми волосами, ухоженная, но несколько старше, чем ее представляла Келли.
— Спасибо, что позволили мне войти, мадам, — заговорила девушка. — Во-первых, примите мои соболезнования по поводу смерти вашей дочери. Я уверена, что нет на свете ничего хуже, чем смерть собственного ребенка. Прошу, примите эти цветы в знак моего сочувствия.
Пожилая женщина немного помедлила, потом взяла принесенный Келли букет и тихо поблагодарила ее.
— Мой муж ничего не знает о моем визите. Боюсь даже представить, как он рассердится, если узнает, что я пришла к вам. Давайте я расскажу вам, зачем пришла.
Женщина молчала, словно побуждая Келли продолжать. И девушка рассказала матери Иветти о том ужасном вечере.
— Я понимала, что до женитьбы у Филиппа было много женщин, но я не знала их имен. В больнице он рассказал мне об Иветти. Муж мог бы солгать мне тогда, однако он поступил как честный человек. Уверена, что и ваша дочь была порядочной женщиной, — поспешила прибавить Келли. — У них был роман, который привел к рождению ребенка. Я не виню ее за то, что она пришла в тот вечер к Филиппу. Иветти действительно любила его.
Пожилая женщина с горечью махнула рукой:
— Моя дочь встретила его, когда каталась на лыжах в Шамони. По возвращении она только и делала, что говорила о Филиппе.
— Я сама слышала, с какой любовью в голосе она умоляла Доктора позвать к ней Филиппа в тот вечер в больнице. Я чуть не сошла с ума, ибо мне было жаль ее и ребенка.
Мадам Буато опустила глаза.
— Я тогда встала перед дилеммой, — продолжала девушка. — Понимаете, я выросла без отца, поэтому не хотела, чтобы и ребенок Иветти повторил мою судьбу. Пока Филипп был на рентгене, я вернулась домой, написала ему прощальное письмо, заявив, что подаю на развод, и уехала в Вашингтон. Я хотела, чтобы после развода Филипп женился на Иветти.
— Вы сделали это ради моей дочери? — спросила мадам Буато.
— Я сделала это ради нее, Филиппа и их ребенка. Если бы подруга не рассказала мне о смерти Иветти, я никогда не вернулась бы в Ношатель. Но теперь мой муж отказывается от меня. Он не верит, что я люблю его, — ее голос дрожал. — Однако он хочет видеть СВОЕГО сына, если конечно это ЕГО сын.