Это добрый знак, подумал он и, склонившись еще ниже, отыскал ее нежные губы своими губами, ощутил ее удивительно сладкое дыхание. Он обхватил ее одной рукой, привлек к себе и держал так осторожно, как ничего и никогда еще не держал. Она закрыла глаза и поцеловала его в ответ. На какой-то момент показалось, что он тоже дышит. Когда же он губами почувствовал, как стало сбиваться ее дыхание, прервал поцелуй. Он не хотел причинять ей ни малейшего вреда.
Лаура жила неподалеку. Кристиан проводил ее до самой двери, одной из многих одинаковых дверей на аккуратной окраинной улочке. В палисаднике перед ее домом росли бегонии. А его мама выращивала розы вдоль кое-как вымощенной дорожки, очень похожей на ту, по которой он провожал Лауру. Они пожелали друг другу доброй ночи, и она вошла в дом.
…Кристиан знал, что это было неправильно, неприлично и просто бесчестно, но ведь, будучи вампиром, ты в некотором смысле перестаешь осязать границы.
Экстрасенсорные способности давали ему возможность всякий раз знать, когда Брэдли и Фэйи целуются на кухне, даже если в тот момент он находился достаточно далеко от дома. Ему было известно, когда у Джоша начнется очередной приступ астмы, еще до того, как об этом узнавал сам Джош. Правда, в последний раз, когда он протянул Джошу его ингалятор, бедняга вскрикнул и нырнул под стол.
И хотя в том, чтобы смотреть вверх, на освещенные окна, не было ничего предосудительного, особенности зрения вампира позволяли ему видеть сквозь просвечивающие занавески интерьер спальни Лауры, выполненный в розовых тонах, и плакат-постер на стене с изображением…
Кристиан отвел взгляд от ужасного постера, где, в отвратительном зеленом балахоне, был запечатлен он сам, и стал смотреть на полки, уставленные книгами, а потом на Лауру, вальсирующую посреди комнаты.
Она выглядела счастливой и прелестной, а развевающаяся вокруг нее юбка напоминала яркий цветок. Наверное, Лаура танцевала до тех пор, пока у нее не закружилась голова, потому что внезапно она, прижав руки к сердцу, навзничь упала на кровать. А снаружи, на темной улице, стоял и улыбался Кристиан.
Он проснулся следующим вечером. Его разбудил Брэдли, который распевал на кухне и к тому же фальшивил. От этих раздражающих звуков Кристиан так резко поднял голову, что сильно ударился ею о крышку гроба.
Он откинул получившую вмятину крышку, произнося слова, которые явно не понравились бы маме, и взбежал по лестнице, ведущей из подвала на кухню.
— Я знаю, что ты можешь петь и чисто, не фальшивя, поскольку в этом заключается твоя работа, — сказал Кристиан, войдя в кухню, где Брэдли разливал по чашкам чай.