— Джен, Джен, — говорила Гэбби, — все в порядке. Все хорошо. Пошли, я отведу тебя домой.
Родители Джен ждали их на кухне. Везде горел свет: все казалось белым, словно они находились внутри мраморного склепа. Отец стоял, прислонившись к кухонному столу, мать сидела за обеденным столом и не переставая вертела в руках чашку с остывшим кофе. Она подняла голову, когда вошли девушки; Гэбби вела за собой Джен, как послушного ребенка.
Увидев, что дочь вся в крови, мать побледнела.
— Джен… — прошептала она.
— Со мной все в порядке, — автоматически ответила Джен, но мать смотрела мимо нее, на свою племянницу.
— Что произошло? — спросила она Гэбби. — Она убила его?
— Да, он мертвее мертвого, — сказала Гэбби. — Колин. — Она указала на стул. — Сядь, Джен.
Джен села. Ее охватило чувство нереальности происходящего, будто она спала и видела сон, прекрасно сознавая, что спит. Она была в собственном доме, но на самом деле это был не ее дом. Это была ее кухня — и все-таки не ее. Это были ее родители — нет, тоже не ее. Слова, которые они и Гэбби говорили ей, не имели смысла.
— Где тело? — Это сказал ее отец, все еще опиравшийся на стол.
На его лице отсутствовало всякое выражение. Только сейчас Джен заметила у его ног вещевой мешок.
— На кладбище. У озера, — ответила Гэбби.
— Я об этом позабочусь.
Отец взял мешок, и Джен мельком увидела его содержимое — лопату, нож, бутылку с жидкостью для розжига. Инструменты. Не сводя взгляда с отца, она смотрела, как он похлопал мать по плечу и вышел через черный ход, тщательно заперев за собой дверь.
— Я ничего не понимаю, — тихо проговорила Джен, ни к кому не обращаясь и не ожидая ответа.
— Конечно, ты не понимаешь! — ответила Гэбби, и ее тон был необычно резким. — Ты ничего не знаешь! Как ты можешь понять?
— Габриэль, прошу тебя. — Мать Дженнифер поднялась. Она держалась очень прямо и смотрела на Гэбби устало и неодобрительно. — Сейчас не время.
Дженнифер в оцепенении смотрела, как мать снимает с крючка белое кухонное полотенце и мочит его под краном. Она подошла к дочери и осторожно смыла бурую корку с ее лица, счистила кровь, засохшую в уголках рта, промокнула пятна на руках. Белое полотенце стало розовым. Джен сидела молча, позволяя матери ухаживать за собой, словно она была маленьким ребенком, а отвратительная корка на ее теле — кетчупом или растаявшим красным мороженым.
— Он не был вампиром, — наконец выговорила Джен, глядя на окровавленное полотенце. — Правда?
— Конечно нет, — фыркнула Гэбби. — Он был просто глупым мальчишкой, который считал, что все эти готские штуки делают его сексуальнее. Это ты…