Стефани желала его поцелуев, таких необыкновенно страстных и утонченных. Иван Расмусен всем своим телом заставлял ощутить свою сексуальность, и ей нравилось испытывать это необыкновенное для нее чувство. Ей безумно нравилось, как его губы ласкают ее: просяще, соблазняюще, возбуждающе. Его чувственность не казалась скупой. Она притягивала и увлекала в мир бесконечных ласк и романтических грез, грез полных любви и наслаждения. Это ей тоже нравилось. Их языки соприкоснулись, и волна тепла пошла по ее телу, которой она с удовольствием отдавалась. Ее руки непроизвольно легли на его мускулистую спину. Их губы, казалось, навечно слились в этой дурманящей эротической пляске языков. Пальцы их судорожно вздрагивали. Она этого не замечала, она теряла какой бы то ни было контроль над собой, теряла представление о реальности. Так бывает, когда влюбляешься, и Стефани знала, что влюбилась. «Ну и что, — говорила она себе. — Люди все время влюбляются, и ничего страшного не происходит, если не воспринимать все чересчур серьезно».
Она выгнулась, чтобы взглянуть на него, и глаза ее были полны желания и томной страсти.
— Так вот, чего я лишилась за прошедшие годы…
— Это ничто, по сравнению с тем, что ждет тебя впереди.
Она в этом ни минуты не сомневалась.
— И как далеко мы зайдем?
Улыбка его стала шире.
— Решать тебе.
— Вообще-то я планировала сохранить себя для замужества.
— Ты мне делаешь предложение?
Стефани задорно рассмеялась.
— Нет. Замужество — слишком серьезный шаг. Думаю, пока я просто скорректирую свои планы.
— Ну что ж, попробуй.
Ее рука скользнула по натянутому канату и опустилась на бухту, которая оказалась подозрительно липкой. Она поднесла ладонь к глазам. Любопытство сменилось ужасом, отчего внутри все похолодело. «Это кровь, — подумала она. — Темная и свежая». Она покрывала ее ладонь, стекая между пальцев.
— О Боже, — прошептала она охрипшим от потрясения голосом, — это кровь.
Иван присмотрелся и улыбнулся.
— Да нет, это голубика. — Он облизал ее палец и причмокнул губами. — М-м!
Стефани опустилась на палубу и, закрыв глаза, ждала, пока сердце войдет в обычный ритм. Иван встал на колени рядом. Было не совсем понятно, что происходит внутри нее.
— Ты как?
— Ничего, у меня всегда так после поцелуев. Мозг страдает от кислородного голодания. Я действительно подумала, что это кровь.
— В темноте нетрудно перепутать. Кто-то был здесь с твоим пирогом в руках.
— Да, но как это попало на такелаж?
Иван поднял фонарь.
— Я бы сказал, что похититель пирогов к тому же еще и раззява. Посмотрите, Ватсон. Кажется, я что-то нашел. — Он засунул руку за бухту каната и вытащил нож для мяса. — Оружие убийцы, — сказал он. — Я готов поклясться, что именно этим ножом прикончили твой пирог. Всякий может убедиться, что на нем голубичное варенье.