Со спокойной, ничем не омраченной душой я сидела, листая журнал на крыльце нашего домика. Детская ватага, где верховодила Вероника, носилась неподалеку, но я почему-то не видела среди них собственной дочери. Насторожившись, я стала присматриваться. Неожиданно голова Алеси показалась из-за какого-то нагромождения веток и завертелась в поисках товарищей.
— Алеся, ты еще сидишь в тюрьме! — на бегу крикнула Вероника, и голова моей дочери покорно нырнула обратно.
Я отложила журнал и поднялась к тому месту, где увидела дочь.
— Алеся, ты что здесь делаешь?
Дочь казалась смущенной.
— Сижу в тюрьме, — пробормотала она.
— За что?
— Ни за что. Просто мы так играем.
— А кто тебя сюда посадил?
— Никто. На меня считалочка выпала.
— А кто считал?
— Вероника.
Возмущенно обернувшись, я увидела стайку детей с Вероникой во главе. Они заинтересованно следили за развитием событий.
— Вероника, — с плохо сдерживаемой яростью воскликнула я, — почему ты посадила Алесю в тюрьму?
«Диснеевская принцесса» удивленно распахнула глаза:
— Мы так играем.
— Раз вы так играете, почему бы тебе не сесть на ее место?
— Я не могу, — замотала головой Вероника, — я же командую.
— Ах, ты командуешь! — Я ощутила, как ярость прорывает едва сдерживавшую напор плотину благоразумия. — А ну садись на ее место!
Я схватила ее за руку. Вероника вырвалась.
— Что здесь происходит? — передо мной возникла нахмуренная Инга.
Меня трясло от негодования, когда я рассказывала, что произошло, однако Инга непонимающе пожала плечами:
— Да, они так играют, ну и что? Алесю ведь никто не ударил и не обидел. Алеся, тебя кто-нибудь обижал?
Алеся испуганно помотала головой.
— Но почему именно она сидит в тюрьме?! — уже почти кричала я.
— На нее считалочка выпала. Теперь нужно кого-нибудь осалить, чтобы посадить вместо нее, — пояснил Максим.
— Зачем ты вмешиваешься в детские игры? — раздраженно спросила Инга.
— Это несправедливая игра.
— А если бы они играли в жмурки? Ты бы тоже возмущалась, что все зрячие, одна твоя дочь слепая?
— Ты должна запретить своей дочери устанавливать правила.
— Не получится — она у них лидер.
— Ты что, не понимаешь, что это надо искоренять?!
— Что искоренять? — Инга искренне изумилась. — Лидерские задатки?
— Это стремление вечно лезть вперед. Другим от этого плохо.
Инга усмехнулась:
— Возможно. Тем, кто привык сидеть в тюрьме и даже стены в ней боится передвинуть.
Она развернулась и отправилась к себе, давая понять, что разговор окончен. Я потрясенно провожала взглядом ее фигуру-струну, не понимая, как можно было вот так, без колебаний, оборвать отношения, связывавшие нас в течение трех лет. Как можно было не обуздать эту маленькую разбойницу Веронику? Ведь теперь она крепко-накрепко запомнит материнский урок: навязать свою волю можно каждому, кто слишком хорошо воспитан, чтобы делать это самому.