Буквально несколько недель назад Елена задумала вышить большую пелену-покрывало[4] и, сознавая, что работа эта потребует очень много времени и усилий, изначально рассчитывала на несколько лет ежедневного и кропотливого труда, который можно было, впрочем, скрасить приятными и услаждающими ум беседами.
Вот и в тот теплый июньский вечер Елена с иглой в руках сидела за большим растянутым на раме холстом, по которому шло вышивание; две девушки помогали ей, а вокруг удобно расположилось не только постоянное вышеупомянутое общество — сегодня здесь были и новые гости, что слегка сковывало беседу, учитывая, кем были эти новички.
Дело в том, что раньше, еще весной, несколько раз в традиционных вечерних беседах приняла участие княжна Олена, которая, несмотря на свой весьма юный возраст, выказывала большую любознательность, и стремление к знаниям, так что Иван и Елена стали поощрять девочку к занятиям и беседам. И вот недавно княжна вдруг намекнула, что ее старшая на год сестра, великая княжна Феодосия и сама матушка Великая княгиня Софья заинтересовались этими беседами и хотели бы их посетить.
Посоветовавшись в своем узком кругу, главные устроители — Елена, Иван, да братья Курицыны решили, что отказ в этой ситуации означал бы обиду, ссору и разрыв отношений, и постановили пригласить Софью с обеими старшими дочерьми, заранее условившись о нейтральной и невинной теме обсуждения, дабы, не дать никакого повода Софье — женщине весьма образованной и умной (это знали все) — для малейших подозрений, как с точки зрения нравственности обсуждаемых тем, так и в смысле их полного соответствия православному духу, потому что, беседуя свободно наедине, они часто бывали куда более смелыми, подвергая порой сомнению и обсуждениям даже основополагающие идеи христианства вообще и православия в частности.
Поначалу разговор не клеился и все вели себя слегка напряженно, но вскоре общую обстановку разрядил любимый шут Великой княгини Савва, которого она тоже привела с собой.
Савва столь уморительно перевоплотился в каждого, изобразив скуку, уныние и скованность на лицах и в поведении присутствующих, что девушки прыснули и захихикали, мужчины сначала сдержанно смеялись, а затем начали открыто хохотать и, таким образом, благодаря усилиям Саввы, лед стеснения был сломан.
Беседа постепенно начинала входить в спокойное, размеренное и естественное русло, а Савва, с чувством удовлетворения от хорошо выполненного дела, увидев свою дальнейшую ненужность, забрался в уголок и там, на груде клубков ниток, доставленных недавно для работы над пеленой, свернувшись калачиком, уснул, как это было в его обычае…