— Ну? — вкрадчиво сказал он, приподняв темные брови.
— Что ну?
— Не хотите мне что-нибудь рассказать?
— О чем?
— Ну, например, о большом скандале, в котором замешана единственная и неповторимая Элекси Джордан.
Элекси решила, что только писатель мог бы выразиться столь омерзительно. Но отрицать сам факт скандала она не могла и спокойно ответила:
— С какой это стати?
— Потому что мне это интересно.
— Великолепно, — сказала она иронично. — Я должна вывернуть себя наружу только лишь потому, что вы писатель. Хорошая мысль.
Рекс рассмеялся.
— Я описываю ужас и тревогу людей, мыльные оперы не в моем вкусе. Обо мне можете не беспокоиться.
— Разве вы не читали о моих приключениях в газетах?
— Я читаю только первую страницу, когда сижу в очереди к парикмахеру. В одной газете писали, что вы ушли от мужа к другому мужчине. В другой, что Джон Винто ушел от вас. В некоторых газетах писали, что вы ненавидите друг друга и за всем этим скрываются темные семейные тайны. Также утверждают, что знаменитый оператор и его известная во всем мире жена все еще в хороших отношениях друг с другом. Так, что же на самом деле?
Элекси откинулась на диване, закрыв глаза. Она так устала от любопытства посторонних. Хотя процедура развода закончилась еще год назад, она все еще ощущала некоторую боль.
— Кто знает, в чем правда, — сказала она, не открывая глаз.
Она не понимала, почему должна исповедоваться именно Рексу Морроу. Они не очень дружелюбно относились друг к другу, ни один из них не доверяет противоположному полу и все же, хотя он откровенно признался, что желает иметь полуостров в своем личном распоряжении, она почему-то чувствовала, что может довериться ему. В том, что касалось лично ее, о чем она не могла говорить ни с кем. Она сбросила туфли и поджала под себя ноги в чулках, потом сделала еще один большой глоток пива. Она не ела весь день, и несколько глотков алкоголя согрели и дали уверенность.
— Достаточно сказать, что все это длилось достаточно долго. Была не одна женщина, их было много. Более того, Джон никогда не осознавал, что женат и несет определенные обязанности, он считал, что приобрел собственность. Но теперь это не имеет никакого значения.
— Вы его боитесь.
Это было утверждение, не вопрос.
— Нет! Нет! Как вы…
Она остановилась, ей не хотелось затрагивать свои отношения с Джоном.
— Все-таки, да, — мягко сказал он. — Я задел ваше больное место. Прошу прощения.
— Не извиняйтесь. Я его не боюсь. Правда.
— Вы лжете, но давайте на время оставим этот вопрос.
— Не лгу…
— Лжете. Случилось что-то несправедливое.