Когда раздался тихий стук в дверь, Ник подумал, что ослышался, но стук повторился, и он торопливо отозвался.
— Можно? — спросила Нэнси, входя.
Она была все в тех же забавных тапках, смотревшихся совершенно по-дурацки в сочетании с кружевным пеньюаром, сквозь который просвечивала ночная рубашка тепло-розового оттенка. «Похоже на розовый кварц», — машинально подумал Ник.
Подошла, присела на край кровати — вид у нее был смущенный.
— Ну чего? — улыбнулся он, дотягиваясь до ее руки.
— Ник, я тут подумала... Сегодня все-таки наша брачная ночь, и то, что мы каждый в своей комнате, — это как-то не по-людски получается... подожди, не надо, — тряхнула она головой, думая, что Ник хочет что-то сказать — но он и не собирался. — Я помню, что... что ты тогда говорил — но ведь просто поспать вместе мы можем?!. Или... это плохая идея? Мне уйти лучше?
Он помотал головой — слова не шли на язык, только сердце билось все быстрее и быстрее, да во рту стало сухо. Откинул одеяло и, когда Нэнси уже шевельнулась, собираясь улечься рядом, попросил:
— Только... сними с себя все лишнее.
— А что — лишнее? — Она окинула себя взглядом и вопросительно посмотрела на него.
— Все, — сказал Ник, почувствовал, что голос сел и не слушается, хотел улыбнуться — не получилось. — Все, — повторил он громче.
— Погаси свет... — чуть слышно попросила Нэнси, вставая.
— Я оставлю ночник...
В отблесках золотистого света можно было различить немногое — остальное дорисовывало воображение. Ее пальцы пробежали по пуговкам, расстегивая их... Пеньюар... за ним рубашка...
И вдруг вспомнилось, как они сидели здесь когда-то — кажется, уже давным-давно. И так же мерцал ночник, и Ник мечтал протянуть руку, обнять, дотронуться губами — и злился на самого себя за ненужные мысли.
Теперь он мог протянуть руку...
Нэнси не ожидала, что он набросится на нее... что он набросится на нее так. Мгновение — и она оказалась придавлена тяжелым мускулистым телом. Его губы нашли ее рот и жадно впились в него, и язык начал нетерпеливо раздвигать ей зубы, а руки — казалось, их было не две, а десять — заметались по всему ее телу, сжимая и лаская его.
И Нэнси всем своим существом потянулась ему навстречу, потому что это было то, чего она, сама не признаваясь себе, хотела с самого начала.
Внутри нее что-то бешено, до боли, запульсировало. Она инстинктивно обхватила обеими ногами бедро Ника, чтобы теснее прижаться к нему. Мелькнула мысль: «Он же там ничего не чувствует!..» — и затем: «Но я-то — чувствую!!!»
Она действительно чувствовала, все острее и острее, прикосновения его рук и губ, и жар, и тяжесть, и бедро Ника, об которое терлась самая чувствительная часть ее тела, — и, когда он неожиданно подхватил ее под ягодицы и потянул вверх, обиженно застонала. Но оказывается, он просто хотел добраться до ее груди, и добрался, и прижался лицом, и тоже застонал.