Дурацкая выходка Кэти... вот оно что, вот почему все его объяснения натыкаются на глухую стену! Но надо было отвечать, и отвечать правду — как бы ни неубедительно она звучала.
— Она... вчера... — он закрыл глаза и выпалил: — Она подошла незаметно сзади и поцеловала меня. Я не хотел...
Это прозвучало глупо и по-детски, и заслуживало того убийственно-беспощадного ответа, который он тут же получил:
— Ах ты бедненький! Хорошо, что тебя хоть не изнасиловали!
Делу казалось, что происходит какая-то фантасмагория, что он находится в кошмаре, который когда-нибудь должен развеяться, что вместо Карен тут находится какая-то другая женщина — чужая, с холодными глазами и язвительным хриплым голосом. Задыхаясь, словно слова душили его, он заговорил громче и быстрее:
— Я же правду говорю! Ну почему ты мне не веришь?! Тебе что — надо, чтобы я встал перед тобой на колени и начал каяться в грехах, которые не совершал? Чтобы я сказал, что изменял тебе? Не было этого, понимаешь, не было! Чего ты от меня хочешь?
— Ничего, — в ее голосе больше не было холода — наоборот, в нем послышались слезы. — Я хочу вернуться в тот день, когда ты приехал из Штатов — когда я стояла... в этом платье и ждала тебя — так ждала! — всхлипнула она.
Этот момент слабости продолжался лишь несколько секунд, потом Карен сумела взять себя в руки и сказала совсем другое:
— Я хочу уехать... вместе с Томми.
У него внутри все оборвалось от этих простых слов. Конечно, он ведь сам хотел отправить Карен в безопасное место. Ладно, не в Штаты — туда нельзя; в Каракас, в гостиницу, пока все не кончится. И она сама этого хочет... И сейчас меньше будет хлопот. Только... вернется ли она потом?!
Увидев, что он замолчал и смотрит на нее, Карен добавила:
— Дай мне пару тысяч долларов — и я уеду.
— Да о чем ты говоришь? Куда ты поедешь одна?
— Домой, в Штаты. Ничего со мной не будет, справлюсь, — в ее тоне послышалось раздражение. — И не считай меня такой уж... беспомощной. Две тысячи — это все, что мне надо — на билет и на первое время, я уже посчитала. Дашь три — еще лучше.
— Карен, да опомнись ты, наконец! Ты что? Вы с Томми — это все, что у меня есть... — он почти кричал от захлестнувшего его чувства беспомощности.
Она вскинула на него глаза — огромные, кажущиеся еще больше от застывших в них, но так и не пролившихся, слез.
— То-то ты с ним общаешься едва ли минут пять в день! А он маленький... и смешной... и у него твои глаза, и он уже вставать пытается. — Карен неожиданно на мгновение улыбнулась прежней светлой улыбкой, но тут же на лице ее снова не осталось ничего, кроме горечи. — Тебе до него и дела нет и до меня тоже. Я на прошлой неделе права получила — так радовалась, шампанское купила, чтобы отметить. А ты даже не вспомнил, даже не спросил... — вздохнула и добавила: — Я почти уверена, что ты и про смерть Томми мне тоже просто... забыл сказать.