Сыпал мягкий снежок, морозец совсем не чувствовался. Мишка не стал спрашивать, где здесь ЧК, решил найти сам. Саратовцы сказали, что на Михайловской. Где-то в центре она должна быть, не иначе. Мишку удивляло, что на улицах города — бывшего центра уральского казачества — он не встретил пока ни одного казака. Подумав, решил, что сейчас они небось не очень-то хвастают своими форменными одеждами. Прижала хвосты заносчивой казаре советская власть. Хотя, рассудил Мишка, бедняцкому казачьему элементу она пришлась в самый раз.
Почти сразу Ягунин вышел в центр города. Что это центр, Мишка догадался по большой церкви и красивому бульвару. На широкой улице взгляд привлекли несколько высоких зданий с колоннами. Почти как на Советской в Самаре. Но… чуть похуже. Мишка свернул было на соседнюю улицу, — нет, эта даже немощеная, вроде не то. Но увидел бульвар — еще красивей. В Самаре таких нет…
…А через час, успев необыкновенно вкусно пообедать в войсковой столовке — умял глубокую миску разваристой «шрапнели» с кусочками бараньих выжарок, — Ягунин уже сидел в хорошо натопленной комнатке, где были стул, кровать и умывальник, и слушал, что говорил ему широкоплечий человек с крючковатым носом и сильной шеей, в которую врезался воротник кителя. Это и был Васильев, в чьи руки Ягунин благополучно передал газеты, обращения и письма.
Мишку немного отвлекали капли, падавшие из умывальника в ржавый тазик.
— С Вирном, значит, договоренность была использовать тебя с бережливостью. Ты, значит, ценная для ихней чрезвычкомиссии фигура, так надо понимать. Мы учитываем это, хотя, конечно, всякий чекист есть ценная фигура. В принципе. Но — договор дороже денег… — Васильев вдруг раскатисто захохотал. — Ой мама! А что сейчас не дороже денег?
Мишка тоже рассмеялся: а ведь верно!
— Так вот, — посерьезнел Васильев, — в самую, значит, банду Серова засылать мы тебя не станем. Побережем, значит. Как обещали. А службу тебе, значит, подберем такую: будешь торговать всяким барахлом, с киргизами, значит…
— Что-о? — Мишка вскочил со стула. Красные пятна выступили на щеках: он был возмущен!
— Будешь ездить по станицам и хуторам, — невозмутимо продолжал Васильев, — на пути следования Серова. Значит, вокруг до около. Захаживать к тебе будут и бандиты — за табаком, за самогоном. У киргизов ты вроде бы вымениваешь продукты, ну а газетки раздаешь так, на закурку. Кому какие. Дадим, значит, всяких — и старых, и нужных. Дадим и листовки. А главное, слухи пускай, что советская власть, значит, готова простить бандита, если он сам, значит… Ну, понимаешь сам, чего объяснять.