— Интересная мысль. — По лицу Матиаса нельзя было прочитать, о чем он думает. — А вы далеко пойдете. Если, конечно, удача и дальше будет вам улыбаться. Идемте.
— Вы препроводите меня на выход вместе с моими корыстными намерениями? — мрачно пошутила Энн, шагая вслед за Реннером сквозь изрядно поредевшую толпу.
— Хуже. Я предоставлю вам возможность отвечать за свои слова. Идемте, нам сюда.
Матиас провел Энн длинным коридором и постучал в последнюю дверь.
— Войдите, — послышался густой бас.
Реннер толкнул дверь и жестом предложил Энн зайти. Девушка вошла, слегка оробев: ее, оказывается, привели в кабинет немаленьких размеров. Посреди комнаты стоял тяжелый стол, за которым сидели трое: двое мужчин и одна женщина средних лет. Они прервали негромкий разговор и с любопытством посмотрели на вошедших.
— У нас так всегда, — весело заметил Матиас, закрывая дверь, — труппа отдыхает, а начальство совещается.
— Самое время, — кивнула женщина; она была некрасива, с крупными чертами лица, но когда улыбнулась… Энн подумала, что редко у кого встречала такую обаятельную улыбку. — В обычный день прохода не дадут.
— Позвольте вам представить наших олимпийских богов, — сказал Матиас, обращаясь к Энн. — Это Амалия Дельбрюк, хореограф. — Дама благосклонно кивнула. — Конрад Франке, режиссер-постановщик «Робин Гуда» и «Овода». — Седовласый худой мужчина молча и оценивающе взглянул на Энн. — И, наконец, наш идейный вдохновитель и автор либретто Вольф Малер. — Легендарный автор мюзиклов, о котором Энн читала буквально на прошлой неделе, был внушительным человеком в дорогом черном костюме. — Амалия, Конрад, Вольф, это Энн Лейси из «Франкфурт цайтунг».
Черт, вот влипла. Сейчас наверняка начнутся неудобные вопросы. Тем не менее, Энн нашла в себе силы кивать и улыбаться.
— К сожалению, наш любимый композитор и музыкальный руководитель нынче отсутствует, — продолжил Матиас. — Однако не беда. У фройляйн Лейси есть замечательный план на серию статей, который может быть нам полезен.
— Матиас, ты заделался пиар-менеджером? — недовольно сдвинула брови Амалия. — Кажется, это не твоя профессия.
— Протекция, мой мальчик? — хмыкнул Малер. — Не ожидал от тебя.
Реннер ничуть не смутился.
— Не вы ли, Вольф, говорили мне не далее как на прошлой неделе о падении рейтинга? И не ты ли, Амалия, утверждала, что нам необходима новая рекламная кампания? Ты ведь тоже не пиар-менеджер. — Указал на очевидные, по всей вероятности, факты Реннер.
— Матиас, может быть, мы не будем говорить это при журналистке? — холодно осведомился Конрад Франке. — Представляю, что за статью она напишет.