— Ни в коем случае! Иначе они расстроятся и не смогут петь. Я уже достаточно наслышана о тонком внутреннем мире большинства деятелей сцены… Все, я закончила, ты свободен. — Энн расправила последнюю складочку.
— А ты не боишься, что я расстроюсь и не смогу петь? — Матиас осмотрел результат трудов костюмеров в зеркале.
— Ты совсем не такой.
— О! Выходит, тонкого внутреннего мира у меня нет? Какая жалость!
Матиас определенно ее поддразнивал, и Энн включилась в игру.
— Не всем так везет! Но зато ты добрый. Иногда даже слишком.
— Когда я был молод, то, бывало, капризничал на сцене. Потом увидел себя на одной любительской записи и ужаснулся, настолько некрасиво это выглядело со стороны. Да и самому гораздо лучше, если относишься ко всему с юмором, а не с раздражением. Тогда окружающие люди тоже начинают улыбаться, и проблемы решать гораздо проще.
В костюмерной они были вдвоем, и Энн вдруг захотелось поговорить с Матиасом подольше. В суете последних дней она совсем забыла, как приятно с ним общаться.
— Я тебя не задерживаю?
— Нет, пять минут у меня есть. — Реннер бросил взгляд на часы.
— А говорят, что доброта многих раздражает, — продолжила Энн затронутую тему.
— Не нужно путать доброту с бесхребетностью. Излишняя покладистость раздражает и меня самого.
— Я заметила, что ты — человек решительный… — Энн помолчала и задала давно интересовавший ее вопрос: — А ты волнуешься перед премьерой?
— Конечно, — серьезно ответил Матиас. — Очень волнуюсь. Люди придут слушать и смотреть то, что мы для них приготовили, мы не имеем права их разочаровать. И на мне, как на одном из солистов, огромная ответственность. Это не просто работа, это моя жизнь.
— А что для тебя является наивысшей наградой? — полюбопытствовала Энн.
— Отдача зала, — немедленно ответил Матиас. — Когда люди аплодируют стоя, я счастлив. Значит, сумел донести.
Энн промолчала. Альберт как-то обмолвился при ней, что лучшая награда для артиста — всенародная слава. А вот для Матиаса все по-другому.
— Иногда я тебя стесняюсь, — не удержалась от признания Энн.
— Почему? — искренне изумился Реннер.
— Во-первых, ты знаменитый человек… Правда, рядом с тобой это как-то не важно, однако временами вспоминается, — начала загибать пальцы Энн. — Во-вторых, ты слишком хороший для этого грешного мира — практически ангел на земле.
— О, ты многого обо мне не знаешь! — улыбнулся Матиас. — Я временами делаю страшные глупости. И нехорошие поступки за мной числятся.
— Но ты мне, конечно, о них не расскажешь, чтобы я это не написала в статье, — хихикнула Энн.