— Что-о?
— Да-да, он и это мне рассказал, — спокойно проговорила Бернис. — Я знаю одно: Элизабет была хорошей женой, прекрасной матерью и славной невесткой. Может быть, я единственная, кому известно, как сильно она наказала саму себя за ошибки молодости. Но кто упрекнет ее в том, что она захотела начать жизнь сначала!
Макс вспомнил о письме, которое написал из Германии, и о других своих промахах, из-за которых Лайза Джейн решила, будто он предпочитал ей Дебби.
— Вам, дети мои, есть над чем подумать, — проговорила Бернис. — Так или иначе, Элизабет надо налаживать свою жизнь. Я беспокоюсь о ней.
— Вы считаете, я недостаточно хорош для нее?
— Возможно, сейчас ты для нее немного не то лекарство.
— Значит, вы на стороне Бруди?
— У меня свое мнение на этот счет. Но я не могу винить внука за то, что он пытается защитить свою мать. Он слышал о твоем славном прошлом, слышал, как ты заслужил свое громкое прозвище.
— Я изменился.
— Элизабет тоже. Она не та школьница, которую ты знал.
Макс подумал о том, что случилось сегодня утром у него дома. На несколько мгновений в свете молний к нему вернулась прежняя Лайза Джейн.
Вернулась к жизни — именно так это выглядело.
— Похоже, дождь кончился, — сказала Бернис.
— Я поеду домой. — Макс спустился по деревянным ступенькам. Остановившись, он медленно обернулся и взглянул на женщину, наблюдавшую за ним. — Я был на похоронах Джонни. Но когда увидел Лайзу Джейн… — Макс покачал головой. — На кладбище я старался держаться на безопасном расстоянии. Лишь после того, как все ушли, я подошел к его могиле. Я… я хотел, чтобы вы знали.
— Спасибо, Максвелл.
— Пожалуйста, мэм.
— Не буду возражать, если ты снова будешь называть меня «мама».
Комок подступил у него к горлу. С благодарной улыбкой он кивнул и направился к своей машине.
Элизабет проснулась на следующее утро со смешанными чувствами, потому что ей приснился Макс. Они занимались любовью. Она представляла все это себе так отчетливо, когда принимала душ и одевалась, что от сладостного томления у нее подкашивались ноги. Это не просто увлечение — это уже беда.
А она-то думала, что самое большое несчастье — вышедшая из берегов Миссисипи.
Элизабет спустилась вниз. Подходя к кухне, она замедлила шаги. Ей почему-то стало не по себе. Когда же все-таки вчера ушел Макс? Перед тем, как вернулись Бернис и Бруди?
Бернис сидела за кухонным столом в очках и с карандашом в руке — она была поглощена разгадыванием кроссворда в газете. Бернис посмотрела на Элизабет, но в ее глазах не было и тени осуждения.
Они пожелали друг другу доброго утра.