Илья Егорович кивнул седой головой, виновато улыбнулся, точно опасался, что в действиях его мне почудится преступный умысел. Не почудится, потому как я такой же преступник, как и он: тоже не увидел ничего, не почувствовал...
– Так и с Ольгой Матвеевной не смерть, а летаргический сон приключился. – Ученый муж посмотрел на меня поверх пенсне, спросил вкрадчиво: – А как так вышло, любезный мой Иван Александрович, что вы тревогу забили? Отчего догадались, что супруга ваша жива?
Догадался? Да не догадался я нисколько! Если бы не Ульяна, лежать бы Оленьке в сырой земле, умирать дважды страшной смертью. Но говорить о том не нужно – не поймут. У меня уже другой ответ приготовлен.
– Услышал... – Ох, тяжко врать, но по-другому никак. И без того по дому слухи один другого мерзостнее ходят. – Пришел на могилу и услышал. Сначала думал – почудилось, думал, рассудок от горя помутился, может, и ушел бы, коли б не Ульяна, Оленькина кормилица. Той тоже что-то послышалось: не то стон, не то шорох. Господа, ситуация выглядит дичайшим образом, но и вы меня поймите: любимую жену схоронить – это ж какая мука!
Ученые мужи согласно закивали седыми головами.
– И что же, Иван Александрович, сами решились могилу вскрыть?
– Сам! – Пусть уж лучше думают, что я чудак и самодур. Пусть, я переживу, лишь бы Оленьку оставили в покое. – Вот этими собственными руками! – А под ногтями до сих пор грязь, все никак не было времени отчистить. – А Ульяна мне помогала как могла.
– Вовремя! Вовремя, я вам скажу, Иван Александрович, любящее сердце вам подсказало, как нужно поступить, потому как в этом деле промедление было бы смерти подобно, вы уж простите за каламбур. – Профессор коротко хохотнул, отчего реденькая его бородка мелко, по-козлиному, затряслась. – Может, даже удумай вы за помощью в дом сходить или за инструментом, то по-другому все сложилось бы. Илья Егорович рассказывал, что супруга ваша уже находилась в асфиксическом состоянии.
– В каком состоянии? – вот и еще одно незнакомее слово, только злое, гадюкой шипящее.
– В асфиксическом. Простым языком – задохнулась бы она, умерла от нехватки кислорода. Но есть чудеса на свете!
– А теперь как же? – Я не хотел слушать про чудеса, я хотел узнать, поправится ли моя Оленька. – Как нам быть?
– Ждать, – развел руками профессор. – Все, что в ваших и наших силах, уже сделано. Теперь все зависит от того, какие у Ольги Матвеевны внутренние ресурсы, как быстро она сможет вернуться в прежнее свое состояние. Не стану скрывать, от длительной асфиксии могли нарушиться некоторые мозговые функции. Увы, ничего сказать наверняка невозможно, но вы не печальтесь, дорогой мой друг, организм у вашей супруги молодой, крепкий – даст бог, все будет хорошо.