Гаральд все еще держал в руках портфель. Теперь он вытащил из него бутылку кока-колы и откупорил. Люси жадно глотнула газировки, словно ей предложили эликсир жизни.
— История в самом деле печальная, — отвечал Гаральд. — А также мистическая. На самом деле даже неизвестно наверняка, что он упал с крыши. Если же падение в самом деле имело место быть, тогда непонятно, что он там делал. Неприятно…
Он тоже хлебнул кока-колы.
— Видишь ли, дома никого не было. Папа вместе с Хельгой тогда жил в домике у озера. Я был в Терезиенштадте. И только в тысяча девятьсот сорок четвертом году старина Шульц, который прежде у нас садовничал, пришел к дому в поисках дров. И нашел его, распростертого на земле. Со сломанной шеей.
— Господи, кто же это был?
— Разве я не сказал? Бедный молодой Штейн. Соломон Штейн, брат фрау Ротмайер. Она порой уходила, чтобы встретиться с ним.
— Но разве никто не заметил, что он пропал?
— Конечно, на это обратили внимание, — горько сказал Гаральд. — Он числился в списках на депортацию, и в следующую облаву его должны были взять. Семья-то его уже давно сгинула.
— Он пытался укрыться в доме, — твердо сказала Люси.
— Возможно.
— И упал с крыши, — заключила Люси, пристально глядя на Гаральда. — Я слышала, как тело упало на землю. Я видела, как он падает.
Гаральд покачал головой:
— Ты не лучше папы с его кошмарами!
Люси поняла, что подошла к той черте, которую Гаральд преступить не мог; он сражался не со своим скептицизмом, а с ее неразумием.
Послышался радостный возглас:
— Дети! Хельга!
Это звала Вики. Держа под руку Августа, она медленно и величественно спускалась по лестнице. В честь особого торжественного повода папа изменил заведенный порядок. Мгновенная реакция не заставила себя ждать: явилась Хельга с бутылкой вина, Гаральд затопил печь. Все собрались в гостиной. Снова зажгли свечу в венке, включили радио — и полились звуки вальса Штрауса. Что это? «Утренние газеты»? «Вино, девушки и песни»?
— Нет! — воскликнул Август. — Это «Жизнь артиста»!
Но где же Джо? Люси взбежала по ступенькам и, миновав три пролета лестницы, заглянула в комнату брата. В тусклом свете ночника она увидела, что он калачиком свернулся на кровати и спал. Лицо казалось нездорово бледным, а лоб — влажным. Повернутые вверх ладони оказались выпачканы, густой слой грязи покрывал отвороты брюк. Люси потрясла его за плечо, пытаясь разбудить.
— Джо! Джо! Папа спустился вниз!
Джо посмотрел на нее невидящим взором — на Люси уставились два черных блестящих озера. Разбудить брата было всегда непросто.
— Ты здоров?