Миранда быстро удалилась в свою спальню и переоделась в одно из новых платьев из тонкого голубого индийского муслина с подходящим по цвету жакетом и соломенной шляпкой. Зная, что и издатель, и его брат не только осведомлены о ее юном возрасте, но и рады этому, она больше не пыталась скрыть свою молодость.
Какое-то мгновение она опасалась, что даже мисс Огаста скорее предложит ей свое общество в поездке, чем позволит выйти из дома одной. Она видела, как почтенная леди нахмурилась и покачала головой при мысли, что Миранда осмелится путешествовать по Лондону без сопровождения — желательно крепкого мужчины, который проследит, чтобы она осталась цела и невредима.
Но понимание мисс Огастой того факта, что из нее самой плохой защитник, добавившееся к ее нежеланию выходить в городскую сутолоку, удержали ее от этого предложения. Порой Миранда удивлялась, как могла эта леди подумать, что от ее присутствия в доме детям будет какая-то помощь, потому что она никуда с ними не ходила. Не проявляла она видимого интереса и к тому, что они делали.
Не будет ли циничным думать, спросила себя Миранда, что эта леди, возможно, воспользовалась случаем обеспечить себе спокойную старость? Но было очевидно, что она привязана к детям, просто ей бывало не по себе, когда приходилось выходить из дома.
Теперь, когда Самми полностью взяла младших детей под свою опеку, Огаста большей частью проводила время в легком кресле в углу гостиной, под пристальным взором кариатид с обеих сторон камина. Она вязала целые мили кружев со сложным узором, не имевших, насколько можно было судить, конкретного назначения. «Океан», как говорили дети, этих кружев упаковывался и убирался, очевидно, с тем чтобы его никогда не доставали снова.
Боясь, что пожилая леди может почувствовать себя заброшенной, когда все вокруг заняты своими делами, Миранда проводила иногда с ней немного времени в беседе — нелегкая задача, ибо мисс Огаста почти не разговаривала, а если она что-то и произносила, то так тихо, что ее почти невозможно было расслышать. Как только Люси с леди Смолвуд отъехали, а дети были надежно усажены за уроки в комнате для занятий, Миранда ускользнула из дома.
Пять глав, написанных ее самым красивым почерком, составляли довольно толстую пачку листов, и она была рада, что никто не видит ее. Несомненно, последовала бы целая куча вопросов о том, что она несет человеку, которого ее «престарелый родственник» назначил своим доверенным лицом, и она не была уверена, что сумеет ввести их в заблуждение ещё одной историей. Я должна бы уметь придумывать хорошие отговорки, — сказала она самой себе, но, к несчастью, все мои буйные фантазии уж слишком невероятны, чтобы им хоть кто-нибудь поверил.