— Но подумайте, сколько бы вы пропустили, если бы не приехали в Лондон.
— Это верно. Я пропустила бы несколько приятных прогулок в парке, целую кучу довольно занудных визитов и бал-другой.
— Разве они вам не понравились? — спросил мистер Уоррингтон. Он не мог поверить, что такая красивая молодая леди, как мисс Дрейк, не желает воспользоваться теми удовольствиями, какие может предложить светский сезон в Лондоне. Ей следовало бы развлекаться, флиртуя и разбивая сердца, даже если б от этого у нее оставалось меньше времени на написание романа.
— Должна сознаться, что прогулки и балы мне понравились, — согласилась Миранда. — Но утренние визиты слишком похожи друг на друга, и большинство из них мне пришлось провести с людьми, которых я мало знаю и которые говорили о других людях, не известных мне вовсе, так что не могу сказать, что мне понравилось, не погрешив против правды.
— Моя дорогая юная леди, боюсь, вы уж слишком критически относитесь к светскому обществу.
— Может быть, потому что многие из членов этого общества, по-видимому, не имеют других интересов, кроме тех, о которых я упомянула. И если бы я оставалась дома, у меня было бы время закончить свою работу, не жертвуя сном.
— Молодые люди вроде вас часто могут спать помалу, не то, что мы, старики, которым приходится идти на покой в строго определенный час.
— Это тоже, наверное, так, но даже нам надо спать время от времени, а у меня, похоже, почти нет такой возможности. И я живу в постоянном страхе, что скоро мои родственники поймут, чем я занимаюсь. Один джентльмен — друг их семьи — уже узнал мою тайну, но мне так и не удалось выяснить, каким образом.
— Только не от кого-нибудь из моей газеты, уверяю вас. Ни один из моих рабочих не знает вашего имени.
— Да, я так и думала. И вряд ли так уж важно, откуда он узнал обо мне. Не настолько, по-моему, важно, Чтобы спрашивать у него, кто же именно ему это сказал. Пока он согласился ничего не говорить моим родственникам о том, что я делаю, только пригрозил, что напишет обо мне Чарльзу, который сейчас за Пиренеями. Я не сомневаюсь, что Чарльз не будет возражать, он только согласится со мной, что выход Люси в свет ничего не должно омрачить. Но не знаю, как долго я могу рассчитывать на молчание этого человека. По какой-то причине ему не нравится, что я пишу романы, он просто впадает в ярость.
— Он, наверное, просто невежа, раз не одобряет вашей работы. — В голосе мистера Уоррингтона звучало возмущение. — Как смеет этот молодой человек оскорблять творения, которые так нравятся в свете?