— Ты преувеличиваешь. Он не настолько острый, — сказал Бретт, защищая свое любимое блюдо.
— Может быть, и не настолько, если ты привык к подобной еде с детства, но у меня, в отличие от некоторых, не было повара-китайца.
Бретт решил не упускать возможность и быстро спросил:
— А что у тебя было?
Ее радужное настроение померкло.
— Ничего интересного.
Ее слова надолго повисли в тишине. Бретт готов был поколотить себя за то, что так неловко разрушил один из самых восхитительных ленчей в своей жизни. До этого они весело болтали и смеялись над какими-то пустяками. Пока он отчаянно ломал голову, придумывая, как отвлечь Джоанну от тягостных воспоминаний, она неожиданно продолжила:
— Мои родители были очень строгие и ограниченные. По крайней мере, такими они были со мной. Я не знаю, как они воспитывали Веру. Ей уже исполнилось двадцать три, когда я появилась на свет, и я воспринимала ее как вторую маму. В любом случае, — она вздохнула, — я была ребенком поздним, нежеланным: моей маме стукнуло сорок пять, а отцу на десять лет больше, когда родилась я.
Чувствуя, что не стоит форсировать события, Бретт запил свои бесчисленные вопросы огромным глотком зеленого чая. Он приготовился терпеливо слушать, понимая, что так он узнает гораздо больше.
— Кроме того, отец был очень набожным и строго следил за исполнением всех заповедей. По его настоянию мы читали Библию каждое утро и вечер и перед едой. По воскресеньям и по святым праздникам — еще один, дополнительный, час молитвы утром и вечером. Не стоит скрывать удивление, — грустно произнесла она. — Я знаю, это ненормально.
Бретт счел разумным воздержаться от комментариев.
— Отец был совершенно нетерпим ко всему новому. Он не позволял играть на музыкальных инструментах, смотреть телевизор или читать журналы. Мне исполнилось одиннадцать, когда я впервые посмотрела телевизор.
На этот раз Бретт не выдержал:
— Одиннадцать? Разве ты не оставалась ночевать у своих друзей? Тебя что, не приглашали на дни рождения или вечеринки?
— Я не ходила на дни рождения, Бретт. Мои родители не позволяли мне общаться со сверстниками за пределами школы, и поэтому в школе я чувствовала себя белой вороной. Несмотря на то что всегда хорошо училась и учителя из жалости относились ко мне с повышенным вниманием, я так и не завела друзей.
— Ну да, повышенное внимание учителей — заветная мечта каждого школьника!
Бретт искренне надеялся вызвать своей шуткой нечто большее, чем вялую улыбку. Он хотел видеть, как бирюзовые глаза Джоанны снова наполнятся детским восторгом.
— На самом деле я была благодарна учителям, хотя это и отдаляло меня от остальных детей. Но они часто оставляли библиотеку открытой во время ленчей, и я могла наслаждаться чтением книг, о которых мне даже мечтать не приходилось дома. Я заглядывала в энциклопедии и атласы, узнавая с каждым днем все больше и больше.