На третий день неожиданно налетела песчаная буря. Верблюдов заставили лечь, и люди тесно прижались к их бокам с подветренной стороны, стараясь защититься от беснующегося песка. Воины Хусейна молили про себя аллаха не дать им погибнуть в борьбе с налетевшими отовсюду джиннами. Буря закончилась так же неожиданно, как и началась. Натерпевшийся страху караван благополучно достиг берегов широкого и полноводного Окса, который нес свои мутные воды в страну хорезмийцев. Путь по караванной тропе вдоль берега был нетрудным. Через каждые четыре-пять фарсахов встречались колодцы и при них караван-сараи, дающие прохладу и отдых.
Прошло около двух недель, прежде чем перед взорами людей появились древние стены Ургенча.
«Дорога к печенегам очень тяжелая, добраться к ним можно только на спине вьючного животного, дорога идет через древесные заросли, и путь определяется лишь по звездным приметам».
Гардизи, персидский историк и географ XI века.
Ургенч славился своим базаром. Здесь встречались чужеземцы из многих стран. Между торговыми рядами и лавками можно было увидеть худощавых индусов, медлительных персов, преисполненных собственного достоинства арабов и даже купцов из северных стран — мощных краснолицых русов, юрких хазар и невозмутимых булгар. Разноязычный гомон покрывался пронзительными криками разносчиков воды, торговцев сладостями и особым шумом, возникавшим при всеобщем движении.
Хусейн уже третий день толкался на базаре, присматриваясь к товарам северных купцов, и с интересом наблюдал за совершавшимся торгом. Товары северян пользовались спросом.
Моржовые клыки, мед, бараны, коровы, свечи, славянские рабы и рабыни, соколы — все это можно было купить у северян для восточных повелителей.
Больше всего торгового люда толпилось в местах продажи прекрасных северных мехов. При одном их виде у купцов жадно блестели глаза, а знати приходилось опустошать кошельки, чтобы заполучить для своих жен меховые наряды.
Купцы грубо мяли в руках темные шкурки соболей и куниц, белоснежных горностаев и колонков, обжигающих огненным цветом лисиц и невероятно пышных бобров. Невозмутимые северяне продавали их втридорога. Хорезмийские купцы цокали от бессильного сожаления языками и предлагали в обмен на меха груды своих товаров — шелковые ткани и стеклянную посуду, сверкающие всеми цветами радуги женские ожерелья из каменных и стеклянных бус, сабли и мечи, закаленные секретным способом. Хусейн заметил, что северные купцы не отказывались от этих товаров, но предпочитали получать за меха серебряные монеты, украшения и драгоценные сосуды.