Мейбл с тревогой посмотрела на внучку:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Пожав плечами, Джейн призналась:
— Я и правда немножко выдохлась. Видно, дошла до точки.
— Иди-ка завари чайку, — заботливо предложила Мейбл.
— Надо будет просмотреть письмо…
— Эта задача мне вполне по силам, — решительно заявила Мейбл, доставая из ящика чистый лист бумаги.
— Я еще подогрею себе что-нибудь на обед, если ты не против. — Джейн двинулась к двери, потирая живот.
— Когда ты только вошла в дверь, я сразу увидела, что ты умираешь от голода, — хладнокровно отозвалась Мейбл. — Просто тебе было нужно время, чтобы понять это.
Она была права! Джейн всегда удивлялась, как это ее бабушка, которая никогда не может толком сосредоточиться, вдруг ни с того ни с сего проявляет такую проницательность.
Джейн как следует наелась курицей с картофельным пюре и кукурузой, а потом задремала на старом бархатном диване под щебетание вечерней юмористической передачи. Когда она проснулась, было уже почти половина девятого. Мейбл вязала, откинувшись в кресле.
Джейн смотрела, как пестрая мягкая нить скользит вокруг тонких металлических спиц. Она выросла под их уютное звяканье, и от этого звука у нее всегда появлялось ощущение тепла и уюта.
— Как, по-твоему, получается? — спросила Мейбл, показывая ей узенькую полоску, которая должна была со временем превратиться в крошечное детское одеяльце нежных пастельных тонов. — Я вдруг почувствовала, что должна начать его сегодня.
— Это для благотворительности? — спросила Джейн, зевая.
— Для того, кому оно понадобится, — бодро щебетала Мейбл. — Я так люблю вязать детские вещички! Важно, чтобы рисунок был плотный, без дыр, чтобы пальчики у детишек не цеплялись за них. Видишь, в этом узоре нет никаких просветов.
— Да, оно очень славное. — Представив себе собственную уютную кровать, поджидающую хозяйку, Джейн вскочила на ноги. — Я, пожалуй, побегу.
Мейбл закивала, улыбаясь.
— Хорошо, моя дорогая. Если только ты не хочешь переночевать здесь.
— Нет, — я захвачу письмо и пойду. — Джейн осмотрела каминную полку и все кофейные столики в поисках своего письма.
— Эдит Гинти, которая живет дальше по коридору, могла бы рассказать тебе об этом, — сообщила Мейбл.
— О моем письме?
— Да нет, — фыркнула Мейбл. — Ты меня не слушаешь. У ее полуторагодовалого внука пальчик застрял в ажурном вязаном одеяльце. Пальчик распух и весь посинел, пока бедный малыш собрался запищать. Эдит пришлось его разрезать. Одеяльце, конечно, не пальчик. Она так расстроилась. Пряжа была высшего сорта.
— Письмо-то где? — добивалась Джейн.