— Что же, ненаглядная?
— Когда ты снова будешь вести себя чересчур неосторожно?
Родриго склонил темноволосую голову, но тут же вскинул ее снова, и синие глаза горделиво сверкнули.
— Драгоценная моя, ближайшие сорок лет я в твоем полном распоряжении...
Под сводами маленькой старинной церкви плыли торжественные и величественные слова католической службы. У алтаря стояли высокий, черноволосый мужчина, с очень синими глазами и золотистой кожей и женщина с копной очень светлых, почти серебряных волос. Поверх этой копны легким облачком реяла ослепительно белая кружевная мантилья, необыкновенно украшавшая женщину.
Эта красивая пара с трепетом и восторгом смотрела на старенького падре, который казался, совсем крошечным, рядом с огромным, широкоплечим, немного грузным мужчиной с рыжеватыми волосами и зелеными глазами. Мужчина принимал из рук падре, самозабвенно орущий ворох белых кружев, среди которых то и дело мелькали гневно сжатый кулак... розовая пятка... сморщенное от возмущение личико... стоящие дыбом черные волосики... опять пятка...
На этот раз в церкви было много народа. В самом переднем ряду, как раз позади красивой пары, стоял плотный, круглолицый пожилой англичанин. На руках он держал светловолосого мальчугана полутора лет, с огромными голубыми глазищами, сосредоточенно сосущего палец. На лице пожилого англичанина сияла необыкновенно добродушная улыбка, а по круглым щекам текли слезы радости. Он совершенно не обращал внимания на маленькую суетливую леди и очень красивую белокурую девицу в несколько вызывающем платье, которые то и дело сморкались в батистовые платочки и что-то ворковали.
Здесь же стояли жители деревни: все, смуглые, горбоносые, просто одетые, но необыкновенно красивые люди. Были в церкви и местный доктор со своей супругой, и какие-то очень богатые дамы в шикарных туалетах, и худенькая, стройная девушка, очень молодая и красивая, чью нежную прелесть немного портила лишь горькая, взрослая складка у рта, да глухие, плотные рукава, скрывавшие ее руки почти до самых пальцев...
На улице с гиканьем и свистом носились мальчишки, похожие на взъерошенных воробьев, солнце лило на них свой золотой свет, и весь остров казался большим драгоценным камнем, еще не ограненным, а только-только найденным среди обломков породы.
Крестили первенца Родриго Альба, маленького Монтеро Луиса Родриго-и-Палма-и-Санчес Каридад Альба.
Крестным отцом был Морис Каллахан, замечательный человек, так нелепо и страшно потерявший меньше года назад свою молодую жену...
Когда все высыпали на солнышко, Гвендолен Альба вдруг сильно побледнела и прислонилась к плечу мужа. Родриго мгновенно подхватил ее на руки и с тревогой вгляделся в любимое лицо.